Зов издалека

— Ты что, неважно себя чувствуешь? — встревожился Бендруп.

Винтер покачал головой. В прозрачном пластиковом конверте лежала копия той самой карты, над которой он просидел много часов, пытаясь понять, что она значит.

Те же буквы, те же линии, те же цифры.

20/5 — 16.30, 4 — 23? Л.в. — Х.Т.

— Я знаю этот рисунок… — И рассказал всю историю. Они слушали внимательно, Микаэла даже сняла пиджак.

— Ничего себе, — только и проговорила она.

— Расшифровать его мы не смогли, — сказал Бендруп, — но все равно это какой-то шаг вперед.

— А отпечатки пальцев нашли?

— Главным образом, хозяев дома и тех, кто потом хватался за бумажку… но один отпечаток совпадал с Андерсеном.

— Андерсен? — вздрогнул Винтер. — В документах нет ни слова ни о каком Андерсене.

— Да? Тогда это моя вина… В общем, того, что всплыл в Лимфьордене, звали Мёллер. И по всем документам Мёллер. Но когда мы начали допрашивать его приятелей в городе, оказалось, что у него была кличка. Андерсен. У них почти у всех клички, у бандитов.

У Винтера пересохло во рту. Он с трудом проглотил слюну. Язык стал как терка.

— Эта женщина, которую летом убили в Гетеборге… Ее фамилия Андерсен. Она взяла ее несколько лет назад. Ребенок, которого видели при ограблении, и Хелена Андерсен скорее всего одно и то же лицо.

— О Боже… — выдохнула Микаэла Польсен.

— Когда вы это узнали? — спросил Бендруп. — Имя… идентификация…

— Всего несколько дней назад. После этого все завертелось очень быстро. Разве мы вам не послали имя? Наш регистратор должен был переслать все материалы заранее.

Микаэла Польсен посмотрела на Бендрупа.

— Все как всегда, — сказал тот. — Последние три дня я был в отгуле. Вернулся сегодня утром. Все лежит у меня на столе, никто материалы не смотрел.

— Это мой грех, — повинилась Микаэла Польсен. — Я должна была тщательнее следить за почтой. — Она взглянула на Винтера. — Наверное, ты хочешь проехать в город и посмотреть на место своими глазами.

— Сначала выпьем баварского, — возразил Бендруп.

50

Они взяли по кружке «Хоф». Микаэла пила минеральную воду с лимоном. Они сидели в баре как раз напротив Датского банка на углу Эстергаде и Биспенсгаде. На пешеходной улице толпился народ. В баре, кроме них, никого не было, даже бармен исчез за стойкой, но все равно они говорили вполголоса.

— В основном шведы, — кивнул в окно Бендруп.

— Популярный город среди моих соотечественников.

Микаэла посмотрела на него — не иронизирует ли? — но Винтер с серьезной миной уставился в окно.

— Шведы ведут себя прилично… как правило, — сказал Бендруп. — У вас, конечно, странные взаимоотношения с алкоголем, но, как говорится, нет худа без добра.

— Что ты считаешь добром, Йенс?

— Швеция — замечательная страна.

— А худом?

— Слишком много шведов…

Винтер улыбнулся.

— Я приношу извинения за моего подчиненного, — сказала Микаэла Польсен.

— Ну что ты… — успокоил ее Винтер, — по-моему, очень точно подмечено.

Он опять посмотрел в окно на банк, улучив момент, когда толпа шведов, тех самых, которых слишком много, на несколько секунд поредела. Банк помещался в средневековом здании, скорее всего там когда-то была церковь, но этого никто не помнил. Датский банк занимал дом с незапамятных времен. Грубая каменная кладка, большие стрельчатые окна. Возле входа — телефонная будка.

— Интересно, сколько раз они ходили здесь и прикидывали, — произнес Винтер.

— Это могли делать и другие, — возразил Бендруп. — Или кто-то один.

— По-моему, женщина за рулем сначала попыталась свернуть на Нюторв, но улица была перекрыта, — сказала Микаэла. — Я покажу, когда выйдем.

— То есть отход через мост не был запланирован?

Она сделал неопределенный жест.

— Может быть… Мы не знаем. Я хочу сказать, что план был не идеальным. Нет… не идеальным. Но и не совсем спонтанным. Кто-то из них случайно прошел мимо, и тут его осенило: а не взять ли нам этот банк?

Банк закрылся. С ними остались два сотрудника. Улица за окном стала еще оживленнее — желающих весело провести вечер все прибывало. Датчане рассказывали и показывали, а Винтер пытался мысленно реконструировать события. Он покосился на камеры на стене и вспомнил почтовую контору в Мольнлюке. Давно это было…

Они ворвались в черных масках… как и в сотнях других подобных историй по всему миру. Вооруженное ограбление. Настоящее или поддельное оружие. Настоящие или поддельные деньги. Настоящие или притворные угрозы.

Настоящая, всерьез, гибель.

Вон там, в нескольких метрах от входа, погиб молодой парень. Кристиансен. И двое грабителей. Их имена и криминальная биография есть в материалах дела — он взял их с собой, чтобы почитать в номере.

Бендруп без устали показывал, где кто стоял, где кто упал… Винтер вдруг страшно устал и уже не в состоянии был мыслить ясно. Крошечный уголок мира, где люди умирают за деньги. Или здесь шла речь о чем-то ином? Не о деньгах? Стоял за ограблением еще какой-то замысел? Власть, контроль… террор в чистом виде?

— …на север, — услышал он слова Бендрупа и проследил взглядом за его жестом.

Бендруп показывал на копию английского паба на той стороне улицы.