Зов ястреба

Я открыла дверь, впустила кропаря. Она осторожно пробегала пальцами по моему телу, мерила пульс, заглядывала в зрачки.

– Ты знала, что мы позже вернёмся?

Помедлив, она кивнула.

– И знала, почему?

– Со мной не делятся такими вещами, – неохотно пробормотала она, отводя взгляд. – Обучение – дело старших… А нас просто попросили задержаться. Меня зовут Лидола, кстати. Можно просто Лил.

Я не ответила, но её это ничуть не смутило.

– Если будут спрашивать, довольна ли ты работой кропаря, скажешь, что довольна, ладно? Это может быть важно. Что ты всем довольна.

– Конечно, – пробормотала я, слишком обессиленная для сарказма. – Я всем очень, очень довольна.

Она кивнула, убрала в карман серого фартука щуп с валовым огоньком.

– Одевайся. Я покажу тебе, где можно выкупаться.

В здешнем душе, тоже разделённом на отдельные сектора множеством деревянных перегородок, вода была горячей и остро пахла травами.

– Обеззараживает, – пояснила Лил, заметив, что я принюхиваюсь. – После Стужи всем надо проходить. На всякий случай. Волосы тоже вымой – вон там можно высушить, видишь трубы? Подставишь голову, пойдёт горячий воздух. Придумка механикеров. Я тебя оставлю. Ты давай побыстрее – тебя там уже ждут.

Но, несмотря на её слова, я стояла, подставив струям спину и плечи, по меньшей мере пятнадцать минут, смывая с себя страх и унижение.

Когда я вышла, в зале погас свет. Миссе и кропарей нигде не было видно, и я поплелась по коридору вниз – нужно было забрать обувь и верхнюю одежду. Я понимала, что мне ещё предстоит разговор с Эриком Стром, но не была уверена, что сегодня.

Когда я спустилась вниз, где уже не было гардеробщиков, он стоял там, держа моё пальто под мышкой.

– Готова идти? – спросил он, как будто само собой разумелось, что мы покинем центр вместе.

– Да.

– Хорошо. – Он очень внимательно рассматривал моё лицо, ловя каждое изменение. Изучал, как я теперь понимаю – но тогда мне казалось, что он ждёт от меня какой-то реакции, и из упрямства не хотела её давать.

Но не из одного упрямства. Все мои инстинкты и здравый смысл подсказывали: не знаешь, что сказать, лучше молчи. Дай другому сделать первый ход, чтобы подсказать тебе второй – и выиграть время.

Мы вышли из центра – на улице успело стемнеть, и я поняла, что понятия не имею, сколько здесь прошло времени – и направились в сторону станции.

– Поезд уже ушёл, но мы воспользуемся автомеханикой.

Нас уже ждала механическая повозка вроде кареты, собранная из кости и металла, больше всего смахивающая на огромного паука с глазами-окошками. Немногие даже в Химмельборге могли позволить себе такую.

Стром пропустил меня вперёд, и я забралась «пауку» в брюхо. Я ожидала, что оно будет таким же холодным, угловатым и металлическим, как снаружи, но внутри было тепло, мягко, и на двух сидениях друг напротив друга лежали мягкие красные чехлы.

Когда Эрик Стром сел напротив меня, лестница скользнула в паз, складываясь, дверца мягко захлопнулась, а потом я почувствовала движение – «паук» стремительно перебирал длинными ногами из хрящей, жил и шестерней, и делал это так быстро и ловко, что внутри почти не чувствовалось тряски.

Мы немного помолчали. Стром как будто забыл обо мне – смотрел в глаз-окошко, нахмурившись, и постукивал себя по колену рукой в чёрной перчатке.

У меня было время рассмотреть его, пытаясь понять по изгибу бровей – одной перебитой шрамом посередине, волосы там не росли – по тому, как слегка кривился уголок губ – что за разговор меня ждёт. Конечно, у меня была пара идей – как в игре в тавлы, я перебирала одну вероятность за другой, сравнивала их друг с другом, отбрасывала и переставляла. Все они мне не слишком нравились.

Стром – один из Десяти, поэтому разговор может иметь к ним отношение. Я думала, что он, возможно, попросит меня шпионить за другими рекрутами, – кто знает, зачем Десяти могло было быть нужно узнавать рекрутские настроения? Я бы на их месте не упускала такие вещи из виду.

Но всё упиралось в то, что другие должны были обратить внимание на то, что я возвращаюсь в Гнездо позже них. Не могут же вербовать в шпионы настолько небрежно?

Ещё один вариант, гораздо более простой, – секс. Дурацкое предположение – и самый странный способ предложить его за всю историю человеческого вида – но такой вариант я тоже обдумывала.

Но Стром не смотрел на меня, и выглядел задумчивым, а не возбуждённым. Вряд ли человеку вроде него было сложно с женщинами.

– Я думал, что мы могли бы поехать ко мне домой, – сказал он вдруг, и последний вариант вдруг резко перестал казаться абсурдным. – Но сейчас понял, что, наверное, не стоит. Ты голодна, Хальсон? Недалеко от Гнезда есть место, где подают отличную оленину. Можем отправиться туда.

– Л… Ладно.

То самое предположение резко перестало казаться смешным. Мне стало не по себе. В этом смысле я никогда о нём не думала – но даже если бы Стром меня привлекал, влезать в отношения с препаратором сильно старше точно было плохой идеей.

Или хорошей? Мог ли он предложить мне покровительство в обмен на секс? Щёки обожгло жаром, и я понадеялась, что он не заметил.