Зов ястреба

– Дьяволы! – Его парадный костюм был теперь измят, а уже через несколько часов им предстояло выдвигаться в сторону дворцового парка. А ведь он рассчитывал успеть поработать до того – Барт передал ему десяток отчётов для магистрата.

– Если вы мне его отдадите, я могу отнести в чистку. Мне всё равно нужно пойти в город, чтобы сделать причёску. Когда доделают, я его заберу… И принесу сюда. Хотите?

– Был бы тебе очень признателен.

– И я хотела бы извиниться за вчерашнее. – Она говорила так же ровно, всё ещё стоя к нему спиной, словно продолжая обсуждать бытовые дела. – Мне не стоило ставить вас в неловкое положение… Но…

– Для тебя это важно, – быстро отозвался он. – Я понимаю.

Она повернулась к нему – глаза сухие, кофейник в руках не дрожит – и он видел, что воротник у платья, широкий, с острыми углами, тоже старомоден, впрочем, такие нравились ему до сих пор. Спереди платье тоже оказалось белым – чёрный узор из снежинок и изморози на воротнике повторял тот, что на подоле.

– Хорошее платье.

– Я передам Кьерки.

Кажется, мир между ними был восстановлен – и всё равно Стром почувствовал себя паршиво.

Омилия. Незнакомец

Седьмой месяц 724 г. от начала Стужи

Эрик до сих пор не появился, и Омилия чувствовала себя на грани помешательства. Конечно, не от отсутствия Строма, нет. Дело было вовсе не в том, что она не видела его слишком долго – так долго, что прежняя решимость начала слабеть.

Это Дерек, надёжно приклеившийся к её локтю, лишал её рассудка.

– Как красиво украшен зал, моя пресветлая госпожа! – говорил он, приветственно кивая кому-то за её плечом и подхватывая пирожок с подноса одновременно. – Эти свечи – какая прелесть! А гирлянды! Вы с вашей владетельной матушкой участвовали в выборе оформления зала?

– Лично вырезали каждую снежинку, – пробурчала Омилия, становясь на цыпочки, чтобы лучше видеть толпу приглашённых, текущую в приёмную.

Справедливости ради, Дерек вряд ли преувеличивал свой восторг. Зал действительно был великолепен – зима посреди лета. Искусственные сосульки свисали гроздьями с потолка и арок, испуская неяркое голубое сияние. Длинные столы с закусками и стройными рядами бутылок были усыпаны серебристым снегом, розами, остроцветом. Статуи Горре приветствовали гостей – три лёгких элемера с ветвистыми рогами, окованными в серебро, горящими глазами и цветочными гирляндами на шеях. С учётом пожеланий владетельницы Горре в кои-то веки пошёл на попятный и не стал делать своих обычных химер. Эти статуи были собраны из множества частей разных элемеров – должно быть, на то, чтобы создать этих трёх, ушло целое стадо пойманных. Изящное решение – ведь ненейтрализованного элемера никак не покажешь гостям. «Судороги и жалобные стоны – это так не празднично», – сказала бы Корадела. Ну, или что-то вроде того, наверняка.

– Как вкусно! Это что же, креветки? Мои родители тоже их обожают. На матушкин день рождения их обязательно подают с пряными травами и чесноком. Омилия, взять вам несколько?

«Омилия».

Интересно, эта фривольность объясняется тем, что Дерек достаточно глуп, чтобы принимать её отстраненность за благосклонность, или тем, что мать успела наговорить ему чего-то? Следовало бы хорошенько влепить ему, сказать что-то такое, после чего самодовольная улыбка мигом сбежала бы с его губ, а пальцы перестали бы придерживать её локоть так, словно его отец уже оплатил её и получил от Кораделы чек.

Но почему-то сегодня она чувствовала себя особенно грустно и одиноко – может, потому, что она слишком давно не говорила ни со Стромом, ни с Биркером.

Может, потому, что именно сегодня она как-то особенно остро ощущала: ловушка захлопывается, и она не знает, как этого избежать.

– Мне дурно. Я пойду на веранду, подышать.

– Вы позволите…

– Нет, не позволю, – отрезала она и добавила чуть мягче. – Мне нужна помощь служанки. Вон она, у колонны. Я скоро вернусь к вам. Полакомьтесь пока – здесь ещё десятки блюд, которые вы умудрились до сих пор не почтить своим вниманием.

Она ушла слишком быстро, чтобы расслышать, что именно он промямлил в ответ. У колонны и вправду стояла Ведела, уже приседающая в неглубоком поклоне.

– Госпожа…

– Проводи меня на веранду. А потом возвращайся в синий зал, только так, чтобы Раллеми тебя не заметил. Я хочу побыть одна.

Ведела кивнула. Они уже не раз проворачивали этот трюк. Пресветлой кьертанской наследнице не полагалось ходить без сопровождения, но имелись способы обойти запрет – если действовать осторожно и не привлекать внимания.

Многое можно делать не по правилам, если не привлекать внимания.

Идя за Веделой по коридору между людьми, приседавшими и умолкавшими при взгляде на неё, Омилия думала, что очень скоро её жизнь станет такой окончательно. Застынет, как бедолага во льдах Стужи. Она станет повторением матери – умной женой, умеющей всё делать по-своему, при дурне муже, который вечно будет пытаться показать ей её место.