Зов ястреба

Но он был рядом, потому что никого другого рядом с ней не было, она была юна, а он был её ястребом. Он выполнял свой долг, разыгрывая с ней долгие молчаливые партии в тавлы, поглощая приготовленные ею ужины и возвращаясь домой пораньше – потому что и без открытия связи чувствовал: она стоит и дожидается его у крыльца.

– Да-да, долг, – сказал Барт, уже прознавший, что новая охотница поселилась у него. – В том, что касается женщин, жизнь ничему тебя не учит, Эрик.

– Она не женщина, а охотница. И ей семнадцать лет – думаешь, я окончательно выжил из ума? Она лишилась матери, сестёр… Всё это свалилось на неё разом. У неё в Химмельборге никого нет, друзей в Гнезде она не завела. Она как мы, Барт, хотя только начала – у неё на уме только служба. Я помогаю ей – и однажды она поможет мне… Всем нам, если понадобится. Раньше она мной восхищалась, и только. Теперь станет по-настоящему преданной.

На Барта его пламенная речь явно не произвела большого впечатления, но он промолчал – только хмыкнул, прихлёбывая снисс.

В тот вечер Эрик вернулся домой позже обычного и обнаружил Хальсон сидящей на ступеньках крыльца. Она дремала, привалившись спиной к двери. Тёмные волосы – кажется, она давно их не мыла – упали на лицо, под глазами залегли глубокие тени. И раньше худощавая, она осунулась ещё больше. Её отпуск давно подошёл к концу, но Стром продолжал брать им работу попроще. Опаснее неумелого охотника только витающий в своих мыслях – и можно ли ожидать точности от того, кто недавно лишился семьи?

Но их рейтинг падал, и продолжать в таком духе было нельзя. На одних хаарах и элемерах далеко не уедешь. Как бы сам Эрик ни был занят мыслями о другом – любой план включал в себя высокий рейтинг, положение среди препараторов, поддержание репутации. Начав работать с Хальсон, он поверил, что наткнулся на самородок…

Но даже самых сильных ломает горе – а его новая охотница была, в конце концов, только девочкой. Он позволил себе забыть об этом ненадолго – но Хальсон было ещё расти и расти до Рагны, которая оставляла за пределами Стужи всё. О том, что умер её отец, Стром узнал от неё как-то за вечерним сниссом уже после охоты – на слое Мира в тот день Рагна была так же точна и хладнокровна, как обычно.

Как бы то ни было, времени больше не было. С определённого момента жалость к себе начинает разрушать – и важно нащупать, поймать этот момент, чтобы вовремя свернуть в сторону. Это Эрик тоже знал наверняка. Им нужно было возвращаться к прежним показателям – и как можно быстрее.

Стром собирался сказать ей об этом нынче вечером, но при виде скорчившейся на лестнице фигурки ощутил укол жалости – и разозлился сам на себя.

– Необязательно было ждать меня, – сказал он, отпирая дверь и не глядя на охотницу. – Я ведь мог засидеться или даже не прийти вовсе. Ты бы что, так тут и сидела?

Она равнодушно пожала плечами:

– Не знаю. Наверно, нет.

– Завязывай с этим, слышишь? – Он пропустил её вперёд, чтобы не смотреть ей в лицо.

– Хотите, чтобы я вернулась в Гнездо?

– Нет, – сказал он, и где-то на другом конце города, должно быть, громко хмыкнул Барт. – Если тебе всё ещё нужно быть здесь, я не против. Но тебе пора приходить в себя. Иначе у нас будут проблемы. Так что соберись, Хальсон. Если ты не забыла, я всё ещё твой ястреб. Так что восприми это, пожалуйста, серьёзно. Я не прошу – и не повторяю дважды.

– Ясно, – отозвалась она. – Я поняла. Я соберусь.

– Вот и отлично. Давай-ка я поставлю чайник. – Глупо, но ему захотелось чем-то загладить резкость, хотя он всё сделал правильно.

После они долго сидели у камина, грея ладони о чашки. Хальсон пила чай чуть тёплым – дожидалась, пока он почти совсем остынет, и только тогда делала первый глоток. Странная привычка для жительницы Ильмора – возможно, новоприобретённая.

Стром уже собирался стелить себе на диване, когда Иде Хальсон вдруг спросила:

– Мне вообще когда-нибудь станет легче? И когда-нибудь я смогу радоваться хоть чему-то, как раньше? – помедлив, она добавила: – Я вижу… Вы знаете.

– Да, знаю. – Он подбросил дров в камин, и в трубе уютно загудело. – Я бы сказал… Нет, не станет. И да, сможешь.

Она кивнула, как будто он разрешил очередной особенно сложный вопрос об анатомии снитиров или стратегиях готовившейся охоты.

– Я так и думала. Спасибо.

– Нужно спать. Завтра нам обоим рано вставать.

– Я бы посидела здесь ещё несколько минут. Можно?

– Несколько минут.

Но они сидели у камина, пока положенное им бревно не прогорело до углей.

На следующее утро Иде Хальсон спустилась в гостиную с вымытыми волосами, уложенными волосок к волоску, туго заплетёнными в косы, и выглядела так, словно крепко поспала впервые за очень долгое время.

В тот день в Стуже Стром чувствовал, что она совершенно спокойна, сосредоточена – преемница Рагны – и понял, что кризис миновал.

Эрик Стром. Перед балом

Седьмой месяц 724 г. от начала Стужи