Зов ястреба

– Ты чего, Гарт? – Олке внимательно смотрел на него, хмурясь. – Может, тебе всё же кропарю показаться?

– Нет-нет! – он улыбнулся, да пошире. – Я чувствую себя великолепно. Великолепно. Завтра же буду в совете, как вы велели. А теперь, простите, откланяюсь. Кажется, светает, а я, знаете ли, люблю поспать за ночь хотя бы часа три…

– Слаб человек, – хмыкнула Мем, снова присасываясь к своей трубке. Судя по её виду, она-то не спала уже давным-давно, но заботило это её мало.

– Кстати, – сказал Унельм, стремясь перевести тему, отвести её от зелёного рога до того, как уйти, – на вашей руке – много кружков. Кроме меня что, многие пытались выполнить это ваше задание?

Мем улыбнулась:

– Бессмысленно ловить рыбу сетью со слишком широкой ячейкой, фокусник.

Эти слова всё ещё звенели в ушах, когда Унельм вышел на улицу.

Всё ещё шёл дождь – но теперь слабый, редкий. Ульм подставил ему лицо, открыл рот, ловя холодные капли. Он решил отложить мысли о Сорте и её ястребе – до поры до времени. Ему слишком нравилось думать о другом… О том, что теперь – впервые – он ступил на брусчатку улиц этого города не как приезжий, а как здешний, свой, более того – препаратор, сыщик, почти что охранитель.

Знатные динны могли глядеть на него свысока – но у кого из них было то же право на Химмельборг, что было теперь у Унельма?

Иные страны были к нему не ближе прежнего – но в одном только этом городе оставалось до сих пор ещё столько неизведанного, манящего. Чего только стоили балы, суета дворцового парка, в котором, быть может, его ждали знакомства, которые помогут – непременно помогут – сесть однажды на вожделенный паритель? Пока он понятия не имел, как туда попасть, но лиха беда начало – в его голове уже бродила смутная идея, связанная с Сортой, зелёным рогом, Эриком Стромом…

У каждого из спешащих куда-то даже в столь ранний час горожан были свои секреты – и теперь Унельм стал одним из них.

Повыше подняв воротник куртки, он быстрее припустил в сторону Коробки.

Сорта. Гром

Шестой месяц 724 г. от начала Стужи

Накануне дня, который навсегда изменил мою жизнь, случилось ещё кое-что – и случилось, когда, после очередной охоты, я гостила у Строма.

Я никогда бы не позволила себе шарить в вещах ястреба нарочно – и не удивилась бы, если бы он нашёл способ следить за мной даже без вездесущих глаз-наблюдателей, которых на стенах его дома не было… Во всяком случае, мне не удалось их обнаружить.

Но, бывая у кого-то дома, замечаешь больше, чем собираешься, даже если не планируешь глазеть по сторонам. Неосторожное слово там, забытый бокал тут, слой пыли на корешке одной книги, следы пальцев на другой – малозначимые детали, из которых складывается человеческая жизнь.

Время от времени, замечая подобное, я не успевала отвести взгляд – и справиться с любопытством. Мы уже долго служили вместе – во всяком случае, мне казалось, что прошла едва ли не вечность… Но я слишком мало знала о том, что за человек Эрик Стром.

Я не стала бы лезть в его тайны из желания выгадать что-то впоследствии – но любопытство – куда более могучая сила, чем выгода.

Однажды вечером, когда Эрик Стром пригласил меня зайти к нему после охоты – как всегда посередине недели – его отвлёк от меня посетитель. Седоволосый мужчина, который, заметив меня, не стал переступать порог.

Вполголоса они переговорили о чём-то на пороге, а потом Эрик Стром сказал мне:

– Я ненадолго, Хальсон, ладно? Посиди здесь, налей себе чая или снисса. Я вернусь через полчаса.

Но его не было почти полтора. Поначалу я честно сидела на диване, изо всех сил борясь с желанием пройтись по дому – но в конце концов, не выдержала.

На первом этаже стояли три книжных шкафа – и мне давно хотелось поподробнее познакомиться с их содержимым.

Теперь я подошла к ним, то и дело бросая взгляды на дверь, и изучила корешки.

Библиотека здесь была едва ли не такая же богатая, как у госпожи Торре, но вот набор книг был другим. Меньше художественных книг – хотя сборник пьес «Принц-ястреб и другие сочинения», «Собрание кьертанских легенд», «Похождения охотника» Гарота и «Дорога на Рагадку» Ассели стояли на видном месте.

Были и некоторые другие, названия которых я не слышала. «Уснувшая королева», «Ускользнувшая красота», «Воспоминания о берегах Авденалии»… Не удержавшись, я открыла одну из книг – это оказался сборник стихов. Судя по состоянию страниц, его часто читали.

«В далёкой стране, где теплы берега,
Где лодка златая скользит по воде,
Я столько всего рассказать бы сумел,
Но эту страну заметает пурга…»

Я захлопнула книгу – мне показалась, что ручка двери повернулась. Но, видимо, это был только ветер.

Всё равно читать стихи мне расхотелось – я аккуратно пристроила книгу на место.