Зов ястреба

Как-то раз Лери думал взять её с собой на приём для знати. Планировался маскарад – и в шутливом наряде эвеньевой феи или матушки Стужи её был не узнал никто. Несколько дней она заглядывалась на накладные ушки или белые вуали в блёстках на витринах магазинов. Ещё несколько – уже увидев, что Лери теряет энтузиазм – о том, как смастерить изящный наряд собственноручно. Но он передумал, и они не пошли, и тогда ей показалось, что дело в деньгах – но дело было не в них, конечно… Она просто заставила себя не думать, забыть, избегать даже в мыслях…

«Он не хотелось с тобой ничего серьёзного. Не хотел с самого начала».

Эта мысль была такой ужасающей, катастрофической, что холод продрал по коже, как в первый миг в капсуле.

– Нет, это не так, – сказала Миссе вслух. – Это неправда.

«Почему тогда он говорил о том, что ты хотела выбраться из препараторов за его счёт?»

– Он ревновал. Он обиделся…

«Или искал повод от тебя отделаться?»

Губы Миссе дрожали.

Ветка дерева стукнула в стекло от порыва ветра, и Миссе подпрыгнула от неожиданности. Ей показалось, что в животе у неё что-то шевельнулось – конечно же, только самовнушение, на таком раннем сроке там ничего не могло шевелиться.

У людей. А у препараторов?

Миссе плотно закрыла глаза, запрокинула голову, не чувствуя, как слезы катятся по лицу одна за другой. Чужие слёзы на чужих щеках. Грязные полосы отчуждения.

«Моя маленькая жена».

Голос Лери спасительно, нежно прозвучал в её памяти, и Миссе вытерла слёзы. Осторожно, будто не к своему, она прикоснулась к животу. Он показался ей более тёплым, чем обычно, но в остальном – живот как живот.

Впервые она позволила себе представить ребёнка – крохотные ручки и ножки, красные пяточки, бессмысленный взгляд, пушок на большой голове, улыбчивый рот, нежные пальчики. Представила, как Лери берёт на руки ребёнка – их ребёнка – и улыбается.

Представила радость мамы, нянчащей внука – она ведь, наверно, рассталась с надеждой на это, отправив дочь в столицу.

– Даже если ты права, – сказала Миссе темноте, затаившейся в складках скомканного одеяла, – даже если он не будет рад этому, это и его ребёнок тоже. Он должен знать. Должен иметь право решить… Вместе со мной.

На это темноте нечего было возразить, и Миссе принялась одеваться – торопливо, чтобы не дать себе передумать. Она выбрала лиловое платье – одним из первых купленное ею в Химмельборге, то самое, что было на ней в их первую встречу, и прозрачную накидку, отделанную белым пером, купленную Лери для неё пару месяцев назад.

Провела щёткой по волосам, тщательно умылась, расплела и перевязала мелкие спутанные косички, оставив волосы свободно лежать по плечам. Так Лери нравилось больше всего.

«Как расплавленный мёд, который я любил есть в детстве».

А теперь он съел её.

Это была чужая, неприятная мысль, мысль ни к чему, и Миссе прогнала её прочь.

Она прокралась мимо общей комнаты на цыпочках – сейчас ей не хотелось видеть кого-то – особенно Сорту – а судя по чёрному плащу Строма, висевшему в прихожей, Сорта была где-то недалеко. Действительно – её собственный плащ выглядывал из-под Стромова, как будто следил из засады.

Обувшись, Миссе выскользнула в сад и поспешила в сторону их с Лери маленького убежища. Она шла быстро, надеясь, что энергия движения придаст ей уверенность – уверенность, которой она на самом деле вовсе не чувствовала.

Она уже подходила к знакомому дому, когда проклятая темнота снова дала о себе знать – видно, уцепилась за лодыжку и отправилась вместе с ней в отвороте сапожка или складке платья.

«Хорошо, – шептала темнота, – хочешь – иди. Скажи ему, что ждёшь ребёночка от знатного динна Селли, погляди на него жалобно, может, ещё пустишь слезу? Лери боялся, что тебе от него нужны связи и титул, и что же ты хочешь ему доказать? Как порядочный человек, он обязан будет жениться на безродной девчонке Луми… Кто слыхал об этих Луми в столице? Но ему придётся породниться с одной из них. Возможно, семья его разорится ради того, чтобы выкупить тебя из Гнезда. Возможно…»

– Замолчи! – крикнула Миссе, и прохожие шарахнулись от неё, косясь опасливо, как на умалишённую.

– Замолчи, – тише повторила она. – Я не буду упрашивать. Я… Я готова идти к кропарю. Но я… Я хочу рассказать, вот и всё.

Но прежнего воодушевления Миссе больше не чувствовала – и ещё меньше его осталось, когда смотрительница дома с первого этажа – добродушная старушка, мимо которой они с Лери столько раз пробегали, хихикая – сказала ей, что молодой господин не оплатил квартиру на будущий месяц.

– Как… Не оплатил? – спросила Миссе, и язык во рту оказался сухим и неповоротливым, как комок бумаги.

– Не оплатил, голубушка, – старушка на неё и не смотрела – считала петли в вязанье, ища ошибку. – Вот, если угодно, у меня тут в книге всё учтено. За прошлый месяц – уплачено, за другой – тоже, и за три до того, и за пять…

– За пять до того? – прошептала Миссе – и осторожно пошарила руками вокруг себя, ища опору.

За пять месяцев они с Лери ещё не встречались здесь. И всё это время она была уверена, что он снял квартиру именно для неё, для них…