Зов Дикой Охоты

Противники отсалютовали друг другу, и начался бой. Толпа заревела от восторга. У Тилларда потемнело перед глазами, когда Всадник сошёлся с Вальтеном в ужасающем и прекрасном ритуале, зачерпывая силу и скорость плоти глубже, используя больше, чем обычно задействовал сам менестрель. Тиллард чувствовал каждое движение, каждый выпад и уворот, каждый могучий удар воина-Ши. Он пытался остаться в сознании, но гораздо больше улавливал сквозь ощущения, чем помутившимся зрением.

Между настоящим боем и турнирной схваткой всегда была огромная разница. В бою целью была победа любой ценой – быстрая, подчас страшная и грязная. Но ужас и грязь в легендах и балладах, как правило, стирались, уступая место лишь героическому блеску. В турнирной схватке целью была победа красивая, и красота искусства обоих противников ставилась часто даже выше последнего удара. Вальтен решил подарить людям то, что они ожидали увидеть – прекрасное зрелище, достойное легенд, великолепный, запоминающийся смертоносный танец, – и Всадник поддержал его. Настоящая же битва уже состоялась – состоялась в тот миг, когда Фэйри вопреки всему пересёк Вуаль в неположенный срок. То, что видели перед собой люди сейчас, было лишь видимым отблеском тайной войны, которая велась в Кемране вот уже так долго.

Сквозь нити, связавшие его со Всадником, Тиллард чувствовал то, чего не замечали сторонние взгляды: Вальтен не бился в полную силу. Он использовал своё боевое искусство ровно настолько, чтобы выткать искусную иллюзию, обмануть чужие глаза, очаровать, одурманить разум красотой умелых изысканных приёмов. Он хотел проиграть. Он просто не мог сделать свой проигрыш очевидным. Всадник подхватил его опасную игру. Движения обоих воинов были гармоничными – то слитными, текучими, как стихия, то стремительными, как броски хищников. Противники были почти равны друг другу. Вальтен Завоеватель был одним из лучших воинов среди людей за всю историю, и только лучшие из воинов-Ши могли сражаться с такими, как он, на равных. С удивлением менестрель отметил, что Фэйри немного, совсем немного уступал королю. Для каждого совершаемого движения ему приходилось тратить чуточку больше скорости, чуточку больше силы. Но Отцов Суд подчинялся иным законам, а не только законам силы и умений. А этот Отцов Суд к тому же вершился согласно желаниям сердца. Не иначе сам Отец сегодня благословил ход событий так, и сама Мать позволила Вуали истончиться.

Но как ни прекрасен был танец, должно было наступить и время крови, и миг последнего удара. Тиллард зарычал от боли, когда меч короля рубанул Всадника по плечу, рассекая доспех. Ши извернулся, поднырнул под клинком на пределах скорости, доступных лишь самым искусным воинам, и менестрелю показалось, что его мышцы вот-вот лопнут, как натянутые струны. Меч Фэйри пробил кажущуюся совершенной защиту короля и нанёс ответную рану.

Они не стремились убить друг друга – только ослабить. Тиллард чувствовал, как кровоточат раны Всадника, нанесённые, к счастью, мечом из обычной стали. Он чувствовал, как вибрировал клинок Фэйри, вгрызаясь в сталь меча короля, и гневно брызгал искрами, пробивая доспех. А потом его сознание помутилось, и он совсем перестал разделять ощущения свои и воина-Ши.

Вальтен почти не ощущал боли. Он был слишком счастлив, чтобы чувствовать её. Каждая полученная рана приближала спасение королевы. Отец Мира послал ему равного противника – воина, подхватывавшего каждое его движение, отражавшего каждое его намерение, творившего этот ритуал на одном с ним дыхании!

«Выиграй… ради Рианы, выиграй так, чтобы все поверили, – твердил он про себя, точно заклинание. – На твоей стороне справедливость, кем бы ты ни был».

И рыцарь в рогатом шлеме, сражавшийся с ним, как будто слышал его, предугадывал каждый выпад. В очередной атаке они схлестнулись в смерче движений, обменялись несколькими стремительными жалящими ударами, а потом воину удалось невероятное – сбить Вальтена с ног. Король разжал пальцы, и его клинок отлетел в сторону в выверенном кажущемся естественным движении. Толпа смолкла в напряжённом ожидании.

Вальтен на миг прикрыл глаза, усмиряя взорвавшееся биением сердце, и счастливо вздохнул. Ещё никогда поражение не было таким сладким. Меч рыцаря замер у его груди; в прорезях шлема сверкнули серебром глаза. Король медленно – тем самым показывая противнику, что не собирается сражаться дальше, – открыл забрало и крикнул что было мочи:

– Признаю поражение! Отцов Суд справедлив!

Крик прозвенел над ристалищем как боевой рог. Народ подхватил его радостно, словно это был победный клич.

– Сам Вальтен Завоеватель проиграл поединок!

– Наша королева невинна! Невинна!

Но сама королева с тревогой вглядывалась на ристалище, а рыцарь так и не убрал клинок. Сотар вскинул руку, привлекая внимание, и провозгласил: