Зорге

Московский горком партии направил к нам товарища Зорге с поручением оказать помощь руководству клуба. Прошло совсем немного времени, и мы выбрали Рихарда председателем правления клуба. Он сумел оживить клубную работу. Кроме этого, Рихард был человеком, которому каждый как лучшему другу поверял свои горести и сомнения. Мне вспоминается один матрос из Гамбурга. Долгое время он сомневался в правильности некоторых аспектов политики нашей партии. Рихард помог ему преодолеть все заблуждения и стать настоящим коммунистом.

К нам в клуб часто приходили рабочие и других национальностей. Немецкие коммунисты всегда оказывали им дружескую помощь и поддержку.

А как неподдельно радовался Рихард каждому успешному выступлению нашего самодеятельного коллектива! Сколько полезных советов получили мы от него! Каждый, кто его знал, будет всю жизнь с чувством глубокой благодарности вспоминать о Рихарде Зорге – человеке, который был истинным коммунистом»[93].

Можно испытывать разные степени доверия к воспоминаниям одного коммуниста о другом, но факт остается фактом: именно Зорге был избран главой Немецкого клуба, куда входили такие же, как и он, коммунисты-эмигранты (с 1927 года он стал называться Немецким коммунистическим клубом), сотрудники разного рода советских учреждений и подразделений Коминтерна, немецких предприятий «Юнкерс» и «Фридман», функционировавших в то время в Москве – всего более 250 человек. Как следует из названия, большинство членов клуба были коммунистами, занимавшимися в кружках изучения политики, политической экономии, шахматном, музыкальном, хоровом, радио, марксистском, конечно, русского языка (до 75 процентов членов клуба не читали по-русски) и многих других. Историк военной разведки М. Алексеев замечает, что именно в московском Немецком клубе Зорге познакомился с некоторыми из своих будущих коллег по тайной службе, с которыми ему довелось работать пару лет спустя в Китае[94].

Сохранился трогательный документ, в котором наш герой в качестве активиста клуба пытается улучшить его работу (как и в ИККИ!):

«Москва, 12 апреля 1926 г.

В Краснопресненский районный комитет ВКП(б)

Дорогие товарищи!

В Немецком коммунистическом клубе недавно организован пионерский отряд немецких детей. В этой работе мы не можем обойтись без Вашей поддержки, и не только в виде указаний и отписок общего характера, но и в плане конкретной помощи.

Поэтому просим Вас, если имеется такая возможность, направить к нам товарища, хорошо знакомого с пионерской работой и владеющего немецким языком.

С коммунистическим приветом от имени НКК

Зорге»[95].

Кристина же Зорге, судя по ее воспоминаниям, была несколько шокирована резкой сменой обстановки и образа жизни. Служба в Институте марксизма-ленинизма ее в целом удовлетворяла, особенно принимая во внимание не содержание исследований, а внешний антураж: «Я получила работу в одном из крупных институтов, где готовилось новое издание трудов Маркса; моей задачей было переводить с английского фотокопии рукописей. Мой начальник, венгр, оказался, по счастью, очень внимательным человеком: дело в том, что мой английский был в то время довольно слаб… Институт размещался в великолепном старом дворце одного из великих князей. Широкая мраморная лестница с роскошными китайскими вазами на парапетах вела наверх. Мне очень нравились пышные палаты, превращенные теперь в читальные залы и библиотечные помещения. Также и… коллеги, с которыми я познакомилась, оказались очень симпатичными людьми; особенно запомнилась мне молодая, стройная, красивая русская, владевшая четырьмя языками… Во время работы не принято было вести личные разговоры, однако существовала маленькая комнатка, где всегда можно было немного отдохнуть и выкурить сигарету».