Зорге

Зорге был зачислен на службу в качестве референта информационного отдела ИККИ и уже 21 мая обратился, в числе других референтов, к начальнику отдела венгру Джону Пепперу (настоящее имя – Йожеф Погань) с предложением из пяти пунктов по улучшению работы отдела. Ничего особенного в этой инициативе не было: референты просили руководство оказывать большее внимание результатам их работы, держать в курсе решений вышестоящего начальства, заботились о налаживании более плотного взаимодействия отделов ИККИ между собой и с «братскими компартиями». Удивительным стало продолжение этой истории: уже 27 июня Зорге написал заявление с просьбой перевести его в другой отдел – агитации и пропаганды (агитпроп). После этого Ика Рихардович «завис»– до 6 января 1926 года – в информационном отделе в несколько странном состоянии.

1925 год был одним из периодов становления Зорге и как функционера Коминтерна, и как теоретика марксизма, и как яркого публициста. Еще в январе он принял участие в подготовке к работе V пленума ИККИ, что демонстрировало степень доверия руководства к новому сотруднику. Вскоре за подписями «И. Зорге» и «Р. Зонтер» было опубликовано шесть больших статей в открытой прессе Коминтерна, издающейся как в СССР, так и за его пределами: в журналах «Коммунистический Интернационал», «Большевик», «Мировое хозяйство и мировая политика», «Красный Интернационал профсоюзов»[85]. В Гамбурге отдельной брошюрой выпущена работа «План Дауэса и его последствия», посвященная планам финансового оздоровления и организации нового порядка репарационных выплат Германии, разработанным вице-президентом США генералом Чарлзом Дауэсом (к этой теме Зорге будет возвращаться вплоть до 1928 года).

Что касается закрытой печати, то известно об участии Ики Рихардовича в подготовке двух аналитических материалов за 1925 год: «Экономическое положение Австрии» и «Обзор мирового экономического положения». Но при этом в ответ на свое обращение к руководству ИККИ с просьбой о переводе в агитпроп Зорге в июле 1925 года получил письменное предупреждение о недопустимости публикаций служебных материалов в изданиях Коминтерна. Такой запрет создавал для автора большие неудобства, так как, именно оперируя служебными материалами, он мог проводить действительно глубокий анализ изучаемых тем, а значит, все публикации Зорге за 1925 год были подготовлены им в нарушение, в той или иной степени, требований руководства Коминтерна и с большим риском для себя. Теперь бывший подпольщик вынужден был конспирировать собственные статьи таким образом, чтобы не выдать принадлежность к числу коминтерновских секретоносителей. Юрий Георгиев справедливо считал причиной такого странного положения «ревность руководства отдела к своему сотруднику, успешно выступавшему также в роли партийного публициста»[86]. И, конечно, такое отношение фактически блокировало возможность дальнейшей работы Зорге в информотделе.

Возможно, именно по этой причине беспокойный сотрудник еще 25 июня обратился в секретариат с просьбой перевести его из информационного отдела в агитпроп, но в результате 1 августа 1925 года Ика Рихардович был уволен из этого отдела и «переведен в должность Научного сотрудника тов. Мануильского»[87]. Понятно, что Дмитрий Мануильский, знавший Зорге еще в Германии и явившийся, очевидно, одним из главных инициаторов его перевода в Москву, стал на какое-то время его «крышей» в Коминтерне. Сама же по себе необходимость такого прикрытия наводит на размышления о характере Зорге, не готовом мириться с бюрократией, даже если его позиция создавала серьезные проблемы для его работы и могла повлечь за собой потерю столь престижной службы в «штабе мировой революции». Всего за полгода он успел осмотреться на новом месте, подготовить и представить предложения по улучшению работы, лоб в лоб столкнуться с полным непониманием своей позиции руководством и ее отторжением вплоть до увольнения – и это все одновременно с чрезвычайно интенсивной аналитической и чиновничьей службой.