Золотой жук

A good glass in the bishop’s hostel in the devil’s seat forty-one degrees and thir teen minutes northeast and by north main branchseventh limb east side shoot from the left eye of the death’s head a bee line from the tree through the shot fifty feet out.

(Хорошее стекло в отеле бискупа в чертовом стуле сорок один градус тринадцать минут северо-восток четверть на север главный ствол седьмая ветвь на восток, опусти чрез левый глаз мертвой головы верная линия от дерева сквозь пулю пятьдесят футов прямо.)

– Но… сказал я, – мне кажется загадка так же непроницаема, как и была. Что можно понять изо всей этой чепухи: чертов стул, мертвая голова и отель бискупа?

– Согласен, – отвечал Легран, – что с первого взгляда все это кажется довольно странно. Главной моей заботой было отыскать в этих фразах разделения, которые должны были существовать в голове того, кто их писал.

– То есть вы хотели поставить знаки препинания?

– Да, вроде этого.

– Но как же вы это сделали?

– Я подумал, что писавший вероятно взял себе за правило ставить слова безо всякого разделения, надеясь этим запутать еще более задачу. Но человек, который не слишком хитер, всегда перейдет чрез меру в подобном случае. Таким образом, когда во время изложения он доходит во фразе до окончания смысла, где натурально требуется остановка или точка, то тут он невольно сжимает слова одно с другим, более чем обыкновенно. Взгляните на этот манускрипт, и вы легко заметите пять таких мест, где цифры лепятся, так сказать, одна на другую. Следуя этим указаниям, я разделил все фразы так:

A good glass in the bishop’s hostel in the devil’s seat – forty-one degrees and thirteen minutes – northeast and by north – main branch seventh limb east side – shoot from the left eye of the death’s head – a bee-line from the tree through the shot fifty feet out.

(Хорошее стекло в отеле опекуна в чертовом стуле – сорок один градус тринадцать минут – северо-восток четверть на север – главный ствол седьмая ветвь на восток – опусти чрез левый глаз мертвой головы – верная линия от дерева сквозь пулю пятьдесят футов прямо).

– Несмотря на ваше разделение, сказал я, я все-таки ничего не понимаю.

– И я сам не понимал, в продолжение нескольких дней, отвечал Легран. В это время я делал разные поиски в окрестностях Сулливана о корабле, который должен был называться Bishop’s – Hotel или Hostel, – я не заботился о старинной орфографии слова Hostel. – Ничего не открыв, я, было, хотел расширить круг действия моих изысканий, и принять более систематическую методу. Как в одно утро мне пришла в голову мысль, что название Bishop’s hostel имело сходство с одной старинной фамилией, поименно Bessop, которая с незапамятного времени владела старинным замком за четыре мили на северной стороне острова, я тотчас же отправился на плантацию и начал там расспрашивать негров. Наконец какая-то старуха сказала мне, что она слыхала об одном месте, называемом Bessop’s castle (отель или замок Бессопа), и могла даже указать мне на это место, но там не было ни замка, ни дому, а только одна большая скала.

Я обещал старухе заплатить за труды, и она согласилась довести меня до самого места. Мы пришли туда безо всякого затруднения; я отпустил ее и начал осматривать скалу. Замок состоял из неправильного собрания острых камней и скал, из которых одна, выше других, стояла в стороне, и была замечательна своей искусственной формой. Взобравшись на ее вершину, я, правду сказать, почувствовал себя в весьма затруднительном положении: что теперь делать?