“Золотой осел" Апулея. Архетип трансформации

Приключение имеет еще более глубокий смысл: эти грабители живут вместе со старухой, которая выпивает. Время от времени они называют её «Матерью», так что это, очевидно, мужское общество плюс пьяная старая экономка. Эта странная группа мужчин вокруг одной женской фигуры напоминает греческие и языческие культы матери, а также культы матери Малой Азии. У греков молодые люди назывались куреты или кабиры. Они охраняли божественного ребенка, Зевса, и защищали его. Их считали не людьми, но демонами. Как и позже в случае сатиров, они формировали группу, которая собиралась вокруг Великой Матери. Они представляли одновременно духов предков, и люди верили, что они могут как вызывать безумие, так и исцелять. Кабиры также отождествлялись с демонами, которые защищали кузнецов и металлургов. В своей книге «Фемида» Джейн Харрисон рассматривает эту ситуацию с социологической точки зрения и проводит сравнение с древними первобытными ритуалами[46]. Подобные обстоятельства можно наблюдать в группах неженатых молодых людей во всем мире. В древних первобытных культурах мальчиков забирали из родных домов и не позволяли признавать свою мать, они не могли есть пищу, приготовленную ею. Они должны были жить в мужских домах, пока не женятся, и им приходилось проходить через различные пытки. Для этих мужчин было признано разрешение быть агрессивными, примитивными и мужественными, а в древней Спарте им приказывали украсть, ограбить, чтобы доказать свою независимость и мужественность. Это было посвящение в мужчины[47]. Такое посвящение предполагает не только инстинктивное поведение, но также играет роль в духовной сфере: это затрагивает, с одной стороны, животную сторону, но с другой стороны, это означает посвящение в духовную жизнь племени. Другими словами, это связано с расширением личности между двумя крайними полюсами инстинкта и духа.

Поэтому мы можем сказать, что когда Луций попадает в руки разбойников, он попадает в руки тех сил, которые будет посвящать его в новую мужественность. Это его инициация в зрелость, хотя и в негативном аспекте.

Когда грабители поели, они рассказывают о своих приключениях. Одна банда потеряла своего главаря по имени Ламах («борец»). Он пытался ограбить богача, который жил как нищий, но его поймали и прибили за руку к двери. Разбойники, чтобы спасти его, отрубили ему руку, но при побеге Ламах оказался слишком слаб, чтобы идти наравне с другими, и вонзил меч в собственное тело. Еще один вожак, Алким («сильный»), попытался ограбить старуху, которая обманула его и выбросили в окно так, что он умер. Третий, Трасилеон («мужественный лев»), надев медвежью шкуру, помогал товарищам украсть золото и серебро из дома Демохареса, но собаки напали на него и измучили до того, что в конце концов он был пронзен копьем и убит, в то время как грабители сбежали со своим сокровищем. Таким образом, можно видеть, что, несмотря на свой положительный аспект, они терпят поражение, и многие из них были уничтожены.

Маменькины сынки часто испытывают такие внезапные приступы сделать что-то, а потом возвращаются домой, к маме, чтобы избаловаться, но у них нет ни политики, ни планов, поэтому они в конце терпят поражение. Бессознательная мужественность не имеет смысла в таком виде, если она появляется только спорадически. Как видно из этого, что мир грабителей — очень неоднозначный мотив. Это шанс для Луция интегрировать свою мужественность, или же потерять её еще больше, и более худшим образом. Это находится на лезвии бритвы, и зависит от того, понимает ли он, что это такое и что за этим стоит. Это как если бы судьба предложила ему неоднозначную возможность: или быть посвященным в мужчины, или потерять свою личность еще больше и еще глубже упасть в когти Великой Матери. Чего еще не хватает здесь, это самого важного элемента истинной мужественности — выносливости.

Мужчина, который может быть мужественным только урывками, кто может делать что-то время от времени, не является мужчиной. Такие спазмы мужественности без продолжительности или планируемой сознательности обречены с самого начала. Они принадлежат, как правило, к определенному этапу борьбы молодого человека с комплексом матери. Они напоминают внезапные вспышки, которые мы сейчас видим в тех ужасных поступках, что совершают некоторые подростки. Они позволяют друг другу залить человека керосином и сжечь его, и думают, что это проявление мужественности, но это просто приземляет их в полный провал и разрушение еще худшее, чем раньше.