Золото Маккенны

— Нет, — тихо сказал он Бену Колу. — Я сам скажу ему.

Дело — за Санчесом

— Нужно торопиться, — предупредил Пелон. — Проклятая луна может каждую минуту взойти. Санчес ушёл уже далеко, так что — пора. Что у вас там, Маккенна? Порядок? Готовы?

— Похоже на то, — кивнул бородатый старатель. — Колл, готов?

— Готов.

Все трое замолчали, придирчиво оглядывая лошадей, сёдла и поклажу, которую собрали в одном месте.

В недавно отбывшей группе Санчеса, кроме него, были Люпе и Рауль Деплен. На последнего выбор пал только потому, что его солдаты не знали, как и Санчеса и, наверно, женщину. Этой троице предстояло сыграть роль беглецов из бандитского лагеря. Санчес с Депленом ворвутся прямо в кавалерийский лагерь. Неизбежен переполох, значит, сторожевые посты ослабят внимание. Пелон с остальными, двигаясь следом за Санчесом, должны проскочить мимо солдат и скрыться в пустыне. Обойдя Яки-Хиллз слева, двинутся к апачскому колодцу под названием Скаллз, то есть Черепа. Толстуху-пиму оставят в солдатском лагере. Санчес с Депленом попытаются бежать позже, когда все в лагере уснут. Ведь солдаты наверняка снимут посты, убедившись, что группа Лопеса ушла из западни.

Самым слабым звеном в плане Пелона была, разумеется, Люпе. Но вся банда согласилась с тем, что без риска ни в каком деле не обойтись. Женщина представляла собой не такую уж сильную угрозу их затее. Она и от рождения была глупа, а пожив среди мескалерских апачей, окончательно утратила способность соображать. Она не знала ни слова ни по-английски, ни по-апачски. Белый лейтенант, командир кавалеристов, вряд ли сильно заинтересуется подобной добычей. Опасен был Молодой Микки Тиббс, который мог по-родственному, по-индейски разговорить её и постепенно выудить из неё всё, что надо. Но времени на это у него не будет, группа Пелона должна промчаться в высоком темпе. Что касается Санчеса и Деплена — эти прожжённые ребята сами о себе позаботятся.

— Ну, — наконец нарушил тишину Бен Колл, — если мы хотим ехать — поехали! Правильно сказал Пелон: луна — плохая нам помощница.

Нет, подождите, — запротестовал вожак бандитов. — Надо ещё раз хорошенько проверить белую девчонку: убедиться, что кляп забит надёжно и веревки затянуты крепко. Если она закричит или высвободит руки, мне придётся её пристрелить.

— Ага, — поддакнул Колл, — а мне — тебя.

Пелон, не ответив, стал проверять узлы на руках Фрэнчи Стэнтон. Её лошадь стояла между лошадьми Беша и Салли. Первым ехал Пелон, за ним — Маль-И-Пай и Колл, потом Хачита. Замыкал шествие Маккенна, ведя в поводу трёх сухопарых вьючных мустангов.

— Теперь всё в порядке, — сказал, возвращаясь, Пелон. — Можно ехать.

Колл и Маккенна подошли к своим лошадям. Вскочив в седло, Глен крикнул Пелону:

— Вперёд, начальник!

И тот вывел кавалькаду на тропу, что вела к Яки-Спринг.

Пять минут назад Санчес вместе с Депленом и пимой ехали по той же самой тропе, среди чёрных валунов, любуясь лежащей внизу пустыней, залитой лунным светом. Теперь и Маккенна видел эту прекрасную картину: ровная белая поверхность, взрезанная извилистым руслом Яки-Спринг. Свет луны ещё не проник в глубокую расщелину между скал, где тёк ручей. На таком расстоянии и с такой высоты ясной ночью заметен даже маленький огонёк, не то что костёр. Солдатский лагерь был, как на ладони. Маккенна разглядел пламя среди валунов. Как и предсказал Пелон, чёрные солдаты были настороже.

Тропа, словно в насмешку над верховым искусством путников, привыкших к пустыне, предлагала им всё новые препятствия. Маленькие индейские лошадки с каждой секундой, казалось, всё больше и больше зависают над пропастью. На узкой дорожке копыта с трудом нащупывали твёрдую почву. Оставалось доверять их инстинкту и своему. Чтобы не думать об опасности, Маккенна решил поразмыслить над создавшейся ситуацией.

Три дня назад он был вполне доволен своей жизнью: не должен ни одному мужчине, не связан ни с одной женщиной. Вся собственность — одна лошадь, одно седло, одно ружьё и одно потрёпанное одеяло. Был другом одного кочевого краснокожего и дюжины белых, разводящих скот и перебирающих, горсть за горстью, эту негостеприимную землю в поисках золота. Бывало, он находил кое-какое золотишко в гальке какого-нибудь ручейка или в сухом песке на дне не нанесённого на карту каньона. Эти крохи золотого песка, а иногда — небольшие самородки, позволяли ему покупать муку, кофе, бекон, табак, бобы и амуницию. Охотой Маккенна добывал себе мясо на бифштекс. Безвылазно находясь в поле лето и зиму напролёт, Глен не испытывал нужды в постоянном пристанище и даже не задумывался над тем, чтобы его завести. Так протекли все одиннадцать лет в Аризоне. Ему казалось, что это и есть счастье. Запад стал для него убежищем от прелестей «культурной жизни», от сутолоки перенаселённых городов Восточного побережья, где его отец — врач и неутомимый естествоиспытатель — практиковал все девятнадцать лет, которые Маккенна провёл под его крышей.