Золото Маккенны

— Доброе утро, матушка, — сердечно приветствовал он старуху. — Красота наступающего дня может сравниться разве что с твоим изяществом. Чем это так пахнет? Замечательно! Прекрасное утро, грациозная женщина и вкусная горячая еда. Чего ещё может желать человек?

Старуха выпрямилась и посмотрела на белого. С таким интересом гадюка следит за приближающейся мышью.

— Ладно-ладно, — ответила она. — Эта штуковина должна удержать тебя на приличном расстоянии. Не вздумай шутить.

И она подняла лежащий рядом с костром старый обшарпанный винчестер. Маккенна вскинул руки в притворном страхе.

— Мамаша! Я и в мыслях не имел ничего дурного! Послушай пение птиц! Вдохни запах хвои! Запомни призывный клич ручья! Посмотри, как он вспыхивает на солнце, когда целует каждый камешек на дне! Разве это не прекрасно?

Карга приблизилась на несколько шагов. В её глазах засветилось что-то вроде любопытства.

— Так говорят индейцы. Белым наплевать на птиц, ручьи и траву.

— А вот этому белому не наплевать. Я люблю эту землю.

— Врёшь! Ты любишь золото, что лежит в этой земле. А без него земля тебе ни к чему.

— Неправда, — упрямо повторил Маккенна. — Я ищу золото только для того, чтобы оставаться здесь. Чтобы покупать еду, одеяла, а иногда — немного виски.

— Твой язык — белый, — сказала старуха.

— Нет, — улыбнулся Маккенна, высовывая предмет спора. — Как видишь — красный. Как и твой.

Индианка подошла на несколько шагов, ещё пристальнее вглядываясь в старателя.

— Белый, — повторила она. — Его корень во рту, а не в сердце.

Глен развёл руками:

— Правду говоришь, мамаша. Мой народ частенько обманывал твой народ. Но прикинь: разве моя в этом вина? Разве я предавал апачей? Меня зовут Маккенна. Ты меня знаешь. Скажи: я когда-нибудь лгал?

Старуха начала распаляться. Как и большинство индейцев, она не знала, что делать с хорошим белым.

— Будь ты проклят, — прошипела она. — О тебе действительно идёт добрая слава, и апачи верят тебе. Разве иначе ты остался бы в живых, повстречавшись с Пелоном? Да, ты не мошенничаешь с моим народом. Но этим ты связываешь меня по рукам и ногам. Проклятье! Вот ведь подлость!

— Ну, извини, мамаша, — погрустнел Маккенна. — Таким чудесным утром вовсе не хочется проверять, исправно ли твоё ружьецо…

Вдруг старуха сдалась и заулыбалась.

— Ладно! — воскликнула она. — Чего мне тебе врать? Наверно, всё дело в твоей ярко-рыжей бороде и голубых глазах, Маккенна, но ты действительно умеешь найти путь к сердцу женщины. Что? Я заметила — ты ухмыльнулся! Думаешь, я слишком стара, да? Сейчас как дам прикладом по башке!

— Да я готов об заклад биться, что ты способна завоевать любого мужчину. С чего ты взяла, будто я усомнился в твоей женственности? Поздняя ягода — слаще, не так ли?

Сморщенная скво улыбнулась, показав пеньки зубов, и погладила Маккенну по голове, как хорошую собаку:

— Так, так, сынок! А теперь я угощу тебя завтраком! Да и поболтаем. Могу рассказать тебе кое-что, чего не договаривает Пелон. Дай-ка я разомкну эту чёртову цепь на твоей ноге…

— Мамаша, — сказал Маккенна, вытаскивая из оков занемевшую ногу, — если бы я был на десять, а ты на двадцать лет помоложе, то подпускать меня к себе было бы ох как опасно!..

Старуха фыркнула, но было видно, что она польщена.

Присев к огоньку, Маккенна понял, что отступать некуда. Пришлось впихнуть в себя кашу и, чтобы не потерять завоёванного расположения, смачно облизываться — пусть старая корова думает, что она не только симпатичнейшая из женщин, но и повариха великолепная.

Кое-как справившись с варевом, Маккенна помог старухе убрать стоянку. Пришлось здорово попотеть: ведь скво приковала к его ноге тяжёлое сосновое бревно. Зато его хозяйка была просто потрясена, увидев, что мужчина может делать домашнюю работу, и в награду поведала Маккенне детали его пребывания здесь, в горном оазисе Удивительной Травы.

Маккенна позволил старухе болтать, сколько ей вздумается. То тут, то там он вставлял реплику, чтобы направить стремительный поток болтовни в нужное ему русло. Впрочем, индианка не нуждалась в подсказках. В её жилах текла кровь настоящих апачей. Она видела сотни белых, попавших в такое же положение, и понимала, о чём может думать сейчас Маккенна. Это были простейшие мысли. Человек, знающий индейские, и в особенности апачские традиции, не станет воображать фантастические картины близкого освобождения или хотя бы рассчитывать на милосердие. Он будет думать о двух вещах, которые только и имеют истинное значение, когда уже всё сказано и сделано.

Во-первых — о жизни.

И во-вторых — о смерти.

Тайна Сно-Та-Хэй

Болтливую индианку найти не просто. Тем более — из племени апачей. Через пять минут Маккенна понял, что со старухой ему здорово повезло. Видно, сыграли свою роль одиночество, старость и явная симпатия к голубоглазому чужаку.