Золото апачей (ЛП)

   Он вернулся к старику, несколько успокоившемуся, и предложил ему еду, но Браун ничего не взял. Чарльз пощупал его пульс, ставший слабее. Он испугался, что этот человек умрет, и пожалел, что его помощника, Дика Энтони, нет рядом. Ему не хотелось сидеть здесь в присутствии мертвеца. Но его раздражение вновь сменилось жалостью; эти два чувства захлестывали его попеременно, подобно накатывающим на берег волнам.

   Но теперь жалость смешивалась с любопытством. Какова история Брауна? Что случилось с ним там, в необъятной пустыне? Он ясно видел, что человек умирает. И, по всей вероятности, умрет до наступления рассвета, и его тайна умрет вместе с ним. Еще один безвестный человек, чью жизнь забрала пустыня.

   Чарльз сел за аппарат и телеграфировал в Мэнсон, что на станции умирает человек. Не могут ли они прислать врача на поезде 12.30? Да, был ответ. Дик Энтони также вернется с этим поездом.

   Он вернулся к старику, который не шевелился и не издавал ни единого звука. Его лицо посерело и сморщилось, он, казалось, уснул. Чарльз просидел рядом с ним целый час, прежде чем тот открыл потускневшие глаза. Но взгляд его свидетельствовал о ясности ума, по крайней мере, на данный момент.

   - Вы не думаете, что вам следовало бы немного поесть? - спросил Чарльз.

   Человек хрипло рассмеялся и вздохнул.

   - Больше никакой платы за проезд, - тяжело произнес он. - Пора сходить с поезда. Как вас зовут?

   - Чарльз Уэйн.

   - Что ж, Чарльз Уэйн, мне предстоит последняя поездка. Удивительно, что я продержался так долго и добрался сюда. Мои силы на исходе, я оставляю все тебе, потому что мне некому больше оставить. Во всяком случае, я тебе кое-что должен.

   Он слабо рассмеялся, его смех закончился тяжелым вздохом. Его поведение казалось очень странным, Чарльз был ошеломлен.

   - Не падайте духом, старина, - сказал он. - У вас еще много лет впереди.

   - Знаю! Я знаю, что говорю! - произнес мужчина с некоторым раздражением. - Ты не понимаешь, через что мне пришлось пройти! Говорю тебе, я ухожу, и оставляю все тебе! Тебе этого хватит, этого хватит на двадцать, на сто человек!

   В его глазах снова исчез разум, дыхание участилось. Пепельно-серое лицо заострилось. Чарльз понял, что доктор прибудет слишком поздно. Пальцы человека дрожали. Он начал говорить, но так тихо, что Чарльз ничего не разобрал, и был вынужден наклониться.

   - Хватит на сто человек! На сто! - бормотал тот. - Я оставляю это тебе! По ту сторону Старого Тандергаста! В овраге, поросшем карликовыми соснами! Вверх и вниз! Вверх и вниз! Оно скрыто там! За пеленой!

   Он прервался, истощив силы, а Чарльз подумал, какие фантазии, какие галлюцинации владеют сейчас этим человеком.

   - Это скрыто там! Это скрыто там! Все твое! Я отдаю это тебе! - пробормотал мужчина. И снова смолк. Минуту или две спустя он приподнял голову, а когда она бессильно упала на скамью, Чарльз понял, что слова мистера Брауна о последней поездке оказались пророческими.

   Мальчик, молодой и здоровый, испытал ужас перед смертью, но он прикрыл изможденное тело тряпкой и сел в тишине, как никогда прежде желая скорейшего прибытия поезда 12.30.

   В пустыне царило безмолвие. Его окружало пустое пространство и темнота. Он был наедине с мертвым, на крошечном острове, в море песка.

   - Скрыто там! Скрыто там! - прошептал он, спустя некоторое время. - Интересно, что он имел в виду? Что за фантазия пришла ему на ум в последние минуты? Неужели те, кто умирает, способны видеть что-то скрытое от остальных?

   Он попытался направить свои мысли в другом направлении, но его разум постоянно возвращался к последним словам, сказанным умирающим. Более того, Браун оставлял ему все, что у него было, что бы это ни было, и где бы это ни было. Наследство, которое он вряд ли когда отыщет или потребует - воздушный замок.

   Время тянулось медленно. Иногда телеграфный аппарат оживал, но никаких серьезных известий не поступало, и Чарльз каждый раз окидывал взглядом фигуру мертвого человека, бесформенную в тусклом свете.

   - Скрыто там, и это он оставляет мне! Странное завещание, - произнес он.

   Его разум находился в смятении. Трагическое событие, после долгих дней одиночества и отчаяния, привело его в сильное волнение. Возможно, судьба предоставляла ему шанс, который он, при иных обстоятельствах, не принял бы всерьез. Он взглянул вокруг, на свой мир, на маленькую комнатку, окруженную темнотой и песком, и был снова потрясен одиночеством и запустением. А в голове у него бились последние слова Брауна, жгли мозг, словно огнем.

   Жизненный кризис часто возникает из ничего; его не предвещают ни тени, ни облака, ни пророческие голоса; но вот - Чарльз за последние несколько часов увидел два лица, каждое из которых по-своему глубоко взволновало его: лицо мальчика и лицо умершего человека.

   В черной ночи раздался длинный свисток поезда; приближался 12.30. Он был похож на корабль, надвигающийся на островок, затерянный в море песка, и мальчик, взяв фонарь, вышел из здания вокзала. Дик Энтони, его помощник, молодой человек с безмятежным взглядом, спрыгнул на землю, за ним неторопливо спустился доктор, исполненный достоинства.