Он услышал звон бьющегося стекла и грохот упавшей двери. Это означало, что защитники в коридоре перебиты или ранены. Ночь обещала выдаться долгой. Он выкрикивал приказы, расставляя у окон охрану и помощников, чтобы те растаскивали тела и обломки, освобождая пространство для боя. Король выбрался из шкафа, чтобы добежать до кровати и подхватить лишившуюся чувств девицу. Он поднял ее на руки и отнес в шкаф, потом вышел обратно, хмуро косясь на Дюрандаля.
– Я побуду здесь. Если они подберутся ближе, я всегда успею спрятаться.
К своему собственному удивлению, Дюрандаль расхохотался:
– Если они подберутся ближе, я сам залезу к вам.
– Не мешайтесь под ногами! – выкрикнуло разом несколько голосов.
От окровавленных ошметков пол сделался скользким. В нос бил отвратительный запах изрубленной собачины. Монстры упрямо лезли в окна один за другим, но и Клинки уже выработали подходящую тактику: рубящий удар по носу, отсекающий смертоносные челюсти, потом отрубить ноги. Обрубки еще дергались, но причинить вред уже не могли.
В соседней комнате послышались крики. Флинт с помощниками с боем отступали в опочивальню. Вскоре дверь была почти полностью загромождена трупами.
Впрочем, Дюрандаль начал чувствовать себя немного спокойнее. Его первоначальное впечатление оказалось неверным – острие атаки было нацелено все-таки на Короля. Во всем Шивиале не нашлось бы столько собак, чтобы напихать такое их количество в каждое дворцовое окно. Если только чудища не начнут прогрызаться через камень, он удержит комнату. Защищающие своего подопечного Клинки способны биться днями, прежде чем их одолеют, и он не думал, чтобы нападающие собаки справились с такой обороной. Все в комнате было уже насквозь пропитано кровью. Молодой Эбони остался без руки и теперь стонал на кровати, пока Моряк поспешно накладывал жгут.
Это превращалось в бойню, но не более того. Просто очень долгая ночь.
10
Ужин у Дюрандаля на квартире вечером следующего дня превратился в буйное торжество. Присутствовал Змей, а также десяток старых друзей: Феликс, ставший Хранителем замка Бримиард, Квинн – нынешний Магистр Фехтования в Айронхолле, Хоэр – отец четверых детей (супруга его производила их на свет попарно), и многие другие. Это было словно воссоединение однокашников. Парсвуд, встав на колени, говорил серьезному Энди, какой великий человек его отец. Шримпнел подбрасывал Натрину на коленке, и эта юная бесстыдница заливалась радостным смехом. Кэт, единственную присутствующую женщину, объявили героиней текущего момента. Вздор, возражала она, каждая Белая Сестра во дворце визжала еще громче нее; проблема была не в обнаружении колдовства, но в том, что с ним сделать. Она гордо улыбалась своему мужу и подгоняла слуг, разливавших вино.
Весь Греймер от подвала до стропил провонял собачьими потрохами. Изрубленную собачину вывозили телегами. Число убитых тварей выросло в слухах до невероятных размеров, но Клинки и вправду одержали самую драматическую победу за всю историю существования ордена. Каждая победа имеет свою цену, а в военное время эта цена измеряется потерями: дюжина членов ордена заплатила своими жизнями за то, чтобы нынешняя победа навечно вошла в историю.
Брок, надеявшийся со временем занять место Магистра Архивов в Айронхолле, рассуждал насчет того, каким именно образом было наложено на собак заклятие. Обыкновенно заклинаемый должен находиться в центре октаграммы, что в этом случае совершенно исключалось. Заговоренная собачья еда, предположил он почти уверенно. Впрочем, слушатели разом забыли о нем, стоило войти канцлеру. Все, кому посчастливилось найти себе сиденье, вскочили; те, кто стоял, поклонились.
– Нет, нет, нет! – Монпурс сорвал с шеи свою цепь и вручил ее Кэт. – Спрячь это в бельевой кадке! – Он потрепал ее по щеке. – Я здесь неофициально. Мне просто хотелось побыть членом шайки, как в старые добрые времена. Франклин, негодник молодой, что это такое я слышал насчет тебя и посольской дочки?.. – Он начал протискиваться через комнату, здороваясь со всеми по имени. Кэт повесила канцлерскую цепь на шею и подошла к зеркалу.
– Как толстяк? – спросил Хоэр, когда очередь дошла до него.
– Чистит перышки, – ответил Монпурс с осторожной улыбкой. – Принимает поздравления от всех пэров королевства. Кстати, следующие лет десять не вздумайте упоминать при нем о стенных шкафах.
– Прими и ты мои поздравления, – сказал Дюрандаль, протолкавшись к нему с бокалом вина. – Это должно здорово повредить нашему общему недругу!
– С чего ты взял?
– Ну, это ведь его идея обложить ордена налогами, не так ли?
Монпурс пригубил вино. Все разговоры в комнате стихли, все лица повернулись в его сторону. На деле он никогда не был одним из шайки; даже в Айронхолле он всегда был вожаком.
– Боюсь, все не так просто, – тихо ответил он. – Как по-твоему, кого обвинит во всем Парламент?
Комната взорвалась возмущенными голосами. Кто-то прикоснулся к локтю Дюрандаля. Он обернулся и увидел обеспокоенное лицо Хокни, одного из младших.
– Король вызывает тебя к себе, Вожак.