Зодчий

Три арбы медленно ползли по песку вдоль берега Джайхуна. Халач, куда они надеялись попасть еще до сумерек, теперь, казалось, стал еще дальше. Желтое облако пыли стремительно приближалось к каравану. Харунбек, с компасом в руке, взглядывался в движущийся смерч.

— Посмотрите-ка налево! Вон на тот отлогий холм! — сказал он.

— Вижу, — отозвалась Бадия. — Там лежат человеческие кости. Бедняжку, наверное, загрызли волки.

— Нет, — ответил Харунбек, — оглянитесь по сторонам. Здесь повсюду кости, черепа, скелеты. Волки не могли загрызть сразу столько людей. Здесь сражался Амир Тимур. Здесь разыгралась битва между самаркандцами и хорезмийцами. Ветер унес верхние слои песка, облизал холмы и обнажил скелеты. А вон сабли и щиты…

Люди на арбах глядели на человеческие кости и черепа. Им, разбросанным в песках, не было числа.

Бадие вспомнились вдруг двое их преследователей, с которыми они покончили в пути. Их тела тоже засыплют зыбучие пески. Но однажды поднимется ветер и обнажит бренные их останки.

Буран все приближался, ветер, вздымающий песок из-под колес арб, загудел, арбы окутало белое облако пыли. Фыркали и ржали лошади, копыта их увязали в песке. Песок, как ливень, обрушивался на крышу арбы. „Уж лучше бы действительно пошел дождь“, — подумалось Бадие. Но дожди здесь редкость. В здешнем небе не часто проплывают тучи. И Харунбек, изъездивший эти места вдоль и поперек, никогда не попадал тут под дождь, а вот буранов нагляделся вдосталь.

Потянув поводья, Харунбек остановил арбу. Лошади, точно ждавшие этого, остановились как вкопанные. Передняя лошадь громко заржала. Другие арбы, подкатив поближе к первой, тоже остановились. Люди едва различали друг друга среди поднявшегося бурана. Зульфикар и Заврак, испугавшись, не случилось ли чего с зодчим, подбежали к первой арбе, но, увидев, что и Масума-бека и Бадия сидят на своих местах, успокоились. Зодчий понял их волнение, да и сам тоже беспокоился о них — идет буран, и трудно будет продвигаться вперед. Но, заметив, что юноши спокойны, обрадовался.

— Самый скверный кусок пути вот этот, а дальше уже Мавераннахр — прекраснейшая на свете страна, — проговорил он.

Юноши поняли, что их учитель беспокоится, но изо всех сил старается сохранить бодрость. Гаввас Мухаммад тоже искоса поглядывал на зодчего.

— Что же нам делать? — обратился зодчий к спутникам. — Переждем буран здесь или будем двигаться вперед?

— Ехать дальше невозможно, — сказал Харунбек.

— Может, подъедем ближе к реке? — предложила Бадия, потирая запорошенные песком глаза.

— Это опасно, — ответил Харунбек. — Лучше остановиться здесь.

Все согласились с его предложением.

— Выпряжем коней и привяжем их покрепче к колесам арб. Думаю, что буран кончится еще не скоро, — продолжал Харунбек. — Помню, он продолжался по три, по четыре дня. Хоть бы этот прошел побыстрее.

— Смотрите, Харунбек, вон там, где кружило, уже тихо. Сейчас смерч приближается к нам. Думаю, что здесь он пролетит быстро. Не надо только бояться. — Но корм для лошадей лучше бы спрятать под арбы, а не то унесет.

— Снимайте войлок с передних арб, накроем колеса! — скомандовал Харунбек. — А сами заберемся иод арбы.

Стараясь не обращать внимания на свирепо свистевший ветер, юноши затащили под арбы хворост и клевер и плотно покрыли колеса войлоком. Бадия и Масума-бека спрятались в этом самодельном шатре. Ветер гудел теперь беспрерывно, и казалось, ему ничего не стоит подхватить и унести этот войлочный шатер. Арбы подрагивали, но лошади, привязанные к колесам, стояли неподвижно, упираясь ногами в землю. Два чужих иноходца тоже присмирели.

Знаменитый халачский буран!

Тем, кто ездил из Хорасана в Самарканд и Бухару, хорошо знаком этот смерч. Таков ближайший путь, и миновать Мукры, Карки или Халач, не переправясь через Джайхун, просто невозможно. Есть другой путь — через Ханабад, Кундуз и Калан Зал, но им пользовались в основном те, кто направлялись в Кабул и Дели. Зодчий, Харунбек и все остальные, забравшиеся под арбы, думали об одном: добраться бы до Ходжаабада на той стороне реки, а оттуда до Талимарджана. Но неожиданно налетел буран, и пришлось притаиться здесь, в песках. Чуть приподняв край войлока, зодчий пытался разглядеть хоть что-нибудь, но кругом вилось облако песка, и в небо то и дело вздымались столбы пыли. Смерч приближался. Но зодчему эти столбы казались минаретами и золотыми куполами. Он разглядел и величественный дворец, уходивший в небо, и застыл в изумлении. Он уже забыл о ветре, сотрясавшем арбу, грозившем унести весь их скарб. Перед взором его возвышалось великолепное здание, созданное бураном. Величественные своды, арки, боковые башни, чудесные купола — все это было в тысячу раз прекраснее даже Белого дворца и Баг-и Джахан-аро. Огромный черный столб из песка и пыли вдруг напомнил ему очертания крепости Ихтиёриддин. Сердце зодчего пронзила острая боль — там убили его сына. Во всем мире нет более страшного, более грозного здания.

Харунбек, заметив, что зодчий сидит неподвижно, погруженный в раздумье, подумал о том, что старика мучит сейчас горькая обида на судьбу.