Зной пустыни

— Бульварные газетки не преминут воспользоваться этим скандалом. Однако если вы настаиваете на звонке в полицию, ради Бога. Вы же понимаете, что тогда мне удастся сохранить мои деньги.

Стиснув зубы, Лиз направилась к телефону. Если ее никто не остановит, она выполнит свою угрозу. И тут к ней бросился Лундгрен.

— Какого черта! — прорычал он. — Вы что, хотите всех нас уничтожить?

К нему присоединился Алмквист и с такой силой вырвал у Лиз трубку, что чуть не сломал ей пальцы. Она выиграла.

— Вы абсолютно правы. Не надо доводить происшествие до широкой публики, — сказал Алмквист, как будто идея принадлежала ему. — А Долгая Охота? Вы не убедили меня в его непричастности.

Лиз немного растерялась. Победа начинала ускользать от нее.

— Вам нужны доказательства?

— Я поверю, если мне об этом расскажет сам Мейсон.

— Вас устроит собственноручное письмо Рика? — К ужасу Лиз, Алмквист принял ее блеф за чистую монету.

— Да, меня бы это вполне устроило.

— Тогда я встречусь с Риком Мейсоном и получу его письменное признание, — ответила она с уверенностью, которой вовсе не испытывала.

Через час они наконец договорились. Картины Долгой Охоты из коллекции Лиз переходили к новым владельцам, а за полотна, являющиеся собственностью Алана, она возвращает покупателям деньги. Кроме того, эти клиенты получали возможность отбирать работы, которые художник напишет впоследствии, и покупать их с двадцатипроцентной скидкой за счет галереи.

Когда были оговорены все детали, Лиз раздала покупателям свои картины и достала чековую книжку. Слава Богу, она не успела истратить взятые в долг полмиллиона долларов.

Последний и самый тяжелый удар нанес Алмквист.

— Я заплатил сто пятьдесят тысяч за портрет обнаженной женщины, который висит у вас в спальне, и хочу видеть его… немедленно, — заявил он.

— Я заплачу вам за него триста тысяч, — предложила Лиз.

Алмквист ухмыльнулся.

— Сначала я должен увидеть портрет.

— Пойдемте.

Чтобы найти такую сумму, ей придется заложить дом. Они вошли в спальню, и Лиз включила свет. Алмквист взглянул на картину и, откашлявшись, произнес:

— Четыреста тысяч, и можете оставить картину у себя.

— А теперь, — Лиз с улыбкой протянула Алмквисту чек, — я больше не желаю видеть вас в своей галерее. Надеюсь, мы хорошо поняли друг друга?

— Ну, ну, Лиз. Вы только что выложили нам полтора миллиона. Чтобы покрыть убытки, вам будут необходимы клиенты вроде меня. Когда у вас появится что-нибудь особенное, не забудьте позвонить.

— Клиенты вроде вас мне не нужны, — отпарировала Лиз, испытывая удовольствие от замешательства Алмквиста.

К девяти часам все разошлись, и Лиз с Роситой сели на кухне выпить по чашке чая.

— Не могу поверить, что мистер Мейсон оказался способным на такое, — сказала потрясенная Росита.

— Меня он тоже провел, — ответила Лиз. — Но хуже всего то, что, несмотря на мои уверения, некоторые считают Алана соучастником Рика.

— Какая глупость! Мистер Долгая Охота — честнейший человек.

— Это знаем мы с тобой. — Руки у Лиз задрожали, и она поставила чашку на стол.

— Pobrecita [34], — пробормотала Росита. — Madre de Dios [35], сколько бед. Сначала ваша мама, потом это…

— Меня лично это мало беспокоит. Я тревожусь за Алана. Как я объясню ему? Он будет презирать меня, и по праву. Я наняла Рика, я доверилась этому проходимцу, я позволила ему распоряжаться слайдами и архивами.

Росита перекрестилась.

— Грешно желать зла ближнему, но сеньор Мейсон — hombre muy malo [36]. Если вы не против, я поговорю с колдуньей, пусть накажет этого человека.

Лиз засмеялась, представив себе, как старая ведьма протыкает иголками куклу, изображающую Мейсона.

— Спасибо тебе, Росита, но с мистером Мейсоном я разберусь сама.

«Если сумею его найти», — мысленно добавила Лиз.

Арчер ходила взад-вперед, ожидая мужа. Ее серые глаза приобрели стальной оттенок. Настало время расставить все точки над i и решить наконец мучившую ее проблему. После смерти Марианны она трезво взглянула на себя и свое положение.

Она вышла замуж за Луиса скорее из духа противоречия, чем по любви. Тогда она горела желанием доказать, что родители ошибались, предрекая дочери несчастливый брак. И Арчер очень старалась, чтобы ее брак стал идеальным. Но все дело в том, что они с Луисом не подходили друг другу, и, не пойми она это вовремя, до конца дней их брак остался бы тюрьмой, а Луис — надзирателем.

Устав от бесцельного хождения, Арчер села в зале ожидания аэропорта и достала из сумочки сигарету. Через пятнадцать минут появился Луис.

Довольная улыбка сразу исчезла с его лица, как только он увидел жену.

— Ты снова начала курить? — спросил он вместо приветствия.

— Да, после смерти Марианны, — спокойно ответила Арчер, разглядывая мужа.

Человек, стоявший перед ней, уже не походил на того утомленного, почти больного служащего, каким он был на Рождество. Теперь Луис напоминал беззаботного отпускника, а не ветерана, загрубевшего в окопах корпоративных войн.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Если бы не сигарета, то же самое можно бы сказать и о тебе. Мы же договорились, что ты не будешь курить.