Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

С женщинами ему хронически не везло. Взять ту же Венеру. Променяла она его на хлыща с «БМВ», потом вернуться попыталась. Но, обжегшись на молоке, будешь и на воду дуть. Как-то пообщаться бы поближе, поговорить, понять – что за человек. Бывает же: смотришь на женщину и любуешься лицом, фигурой. А как рот красавица откроет, так все обаяние разом и исчезает, потому как глупа непроходимо. Любаву к красавицам отнести нельзя, но ведь приворожила она его чем-то? А как с ней общаться? Дома мамаша, а сидеть и караулить у дома, когда девушка выйдет, времени нет; да и торчать на улице, привлекая внимание прохожих, не хотелось.

Несколько дней он раздумывал – что делать? И ни одной умной мысли в голову не приходило. Все эти дни в церковь он не ходил, а когда пришел, нищий на паперти его огорошил:

– Давненько тебя не было! А знаешь, дом-то купеческий на торги выставили!

Никиту пробил холодный пот. Дождался!

– Кто?

– Знамо кто, купец Куракин! У него расписка долговая. Дом-то ему не нужен, у него свои хоромы покраше будут, с поверхом.

– Ты-то откуда знаешь? Сорока на хвосте принесла?

– Так он на моей улице живет, не далее как сегодня похвалялся.

– Может, знаешь, за сколько дом продастся?

– А какой тут секрет? Двенадцать рублей серебром.

Никита мысленно выругался. У него не хватало денег – два рубля. Это много, за неделю не заработать. С учетом расходов на лекарню и жалованье помощникам необходимо два, а то и три месяца – как повезет.

Решение пришло сразу: надо идти к князю и просить недостающие деньги в долг.

В церковь Никита не пошел. Дав попрошайке очередной медяк, он направился к боярину.

По случаю вечернего времени Семен Афанасьевич был дома, в трапезной. Увидев Никиту, он махнул рукой:

– Иди, попробуй диковины заморской.

– Доброго здоровья, Семен Афанасьевич! Чем удивить хочешь?

– Чаем, из Синда привезли. Дорогой – ужас просто. Все хвалят, а я понять не могу – трава и трава.

Никите налили в кружку, и он отхлебнул. Ощущение – как от спитого чая.

– Я сейчас.

Никита прошел на кухню – она называлась «поварня». На стенах медные кастрюли и сковороды развешаны.

– Леонтий, – обратился он к повару, – покажи, как ты чай заваривал.

– Очень просто: в теплую воду бросил щепотку, и все.

– Кипяток есть?

– Как не быть? Завсегда имеем.

– А горшок глиняный?

– Хоть два десятка!

– Тогда смотри, я покажу – как надо.

Никита ополоснул горшок кипятком, чай в мешочке понюхал. Пахнет хорошо, добротным листом. И листья крупные – он любил такие.

Чая он сыпанул в горшок щедро, залил кипятком, накрыл полотенцем.

Через десяток минут заварка настоялась. Ее разлили по кружкам, добавили кипятка.

– Теперь к князю несем.

Поставили кружки на поднос – и в трапезную.

По залу сразу пошел духовитый аромат.

Князь закрутил носом:

– Это чем так пахнет?

– Да чаем же! Просто его заваривать надо уметь.

– Неужели пробовал?

– Приходилось…

– Ну вот! А то как сена заваренного попил.

Князь отхлебнул и восхищенно прищелкнул языком:

– Другое дело!

– Ты, Семен Афанасьевич, с медком да с баранкой – любо-дорого выйдет.

– Что дорого – так это уж точно, – не сдержался князь.

Он добавил в кружку меду, размешал ложкой и вновь отхлебнул:

– А ведь и правда вкусно! Непривычно, конечно.

– Это поперва. Хороший чай, бодрит.

– Лечебный?

– Вроде того.

– Гляди-ка! А я выкинуть хотел или холопам отдать. Надо завтра супружницу угостить. Леонтий, ты все видел, как Никита делал?

– Все, княже.

– Тогда ступай. А ты, Никитушка, садись, испей со мной напитка заморского. Али дело какое у тебя ко мне?

– И чаю выпью, и дело есть.

Сначала пили, смакуя, чай. По этому напитку Никита основательно соскучился. Запах кофе ему нравился, но кофе он не пил – напиток вызывал изжогу. А чай он любил и разбирался в нем, покупая в чайной лавке индийские сорта. Отменный чай не часто продавался, но иногда удавалось купить, и потому он сейчас наслаждался напитком. Допив, поставил кружку на стол.

– Семен Афанасьевич, два рубля серебром нужны, в долг.

– Прогорел, что ли? – удивился Елагин.

– Дом хочу купить. Купец Пантелеев долговую расписку купцу Куракину оставил, а сам почил в бозе. Теперь Куракин дом на торги выставил. Говорит – за двенадцать рублей серебром, а у меня двух рублей не хватает.

– Знаю я этого Куракина! Жук еще тот, проныра редкостный. Хорошо, дам я тебе денег, только дом осмотреть надо, поторговаться. Вот что: пожалуй, пошлю я с тобой Степана. Он по строительству у меня, его не проведешь: каждую балку самолично осмотрит и все тебе доложит. Ну а торгуйся сам, в этом Степан тебе не помощник.

– Спасибо.

– И еще: ты в шахматы играешь ли?

– При чем тут шахматы? Играю, и не только в шахматы – в нарды еще.

– Не слыхал о таких. Научишь меня в шахматы играть?

– Тебе-то зачем, Семен Афанасьевич?

Князь немного смутился:

– Царь-то, Алексей Михайлович, к игре этой пристрастился. Говорят – из Индии игра. А кто хорошо играет, к себе приглашает, беседы за игрой ведет.

– Ага, так ты хочешь через игру к самодержцу приблизиться?

– Навроде того. Так научишь?

– Времени много уйдет.

– А мы так сделаем. Я тебе два рубля серебром, а ты меня за это игре научишь.