Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

Холодный пот потек по спине Никиты. Если поляк выздоровеет, ему сильно повезет. Но, кажется, дело пахнет осложнениями – медицинскими в виде флегмоны или гангрены и политическими. Поди докажи потом, что специально посла не зарезал! Международный скандал! Ему только этого не хватало!

Он развел самогон раз в десять и прополоскал им рану. Поляк заорал от боли. Понятно – щиплет и жжет, не фурациллин или так необходимая перекись водорода. Засыпал в рану порошок из толченого мха. Разрез зашивать не стал, пусть гной свободно вытекает. Сделал перевязку.

Поляк был бледен – больно все-таки.

– Парить ногу нельзя, – принялся втолковывать ему Никита, – напрягать нежелательно. Сходишь на встречу с царем – и сюда. Ночь здесь, в лекарне проведешь, а утром перевязку сделаем. Не скрою, болячка у тебя серьезная. Отнесись к ней со всем тщанием, иначе можешь ногу потерять.

Поляку помогли спуститься со стола, одеться.

– А ведь легче стало, – улыбнулся он. – Пся крев, меня пугали – в Москве путного лекаря не найдешь, одни варвары.

Подьячий помог послу надеть шубу. На прощание поляк сунул Ванюше в руку польский злотый. Сумма изрядная, обычно платили медью или серебром.

Не откладывая в долгий ящик, Никита решил за ужином поговорить с князем о лекарне. Разговор первым не начинал, само получилось.

– Никита, я слышал – к тебе посол польский приезжал сегодня?

– Был. Гнойник у него на ноге большой, вскрывал. Только боюсь я, как бы заражения крови не было.

Князь задумался:

– Не дай бог! Лекарня-то мне принадлежит…

– Продай.

– Кому?

– Я выкуплю. Скажи, сколько стоит?

Князь и скажи:

– Одна монета золотом!

Никита тут же достал польский злотый и выложил перед князем.

– Отныне лекарня и вещи в ней мои?

– Так! Уговор дороже денег. Но если и случится в ней чего, весь спрос с тебя.

– Я понимаю. Тогда продай мне Ивана и Наталью, сестру его. Твои же крепостные.

– Эка ты взялся! За Ивана пять рублей серебром, за Наталью – три.

Никита наскреб денег только на Ивана. Пять рублей серебром – это много, столько платили за ремесленника высокого мастерства.

– Тогда пиши, князь, купчую. И на дом каменный, и на Ивана. А за сестру его позже отдам, как наберу.

– Я подожду. Но личным лекарем моим ты будешь по-прежнему.

Князь кликнул слугу, принесли бумагу, чернильницу и перья. Князь сам написал купчую, скрепил печаткой с пальца на сургуче и вручил Никите.

– Владей!

Никита обрадовался. Но головной боли прибавилось. Теперь и о дровах для печей в лекарне заботиться самому надо, и о жилье для Ивана. Коли он по купчей теперь холоп Никиты, так тот его кормить должен, одевать и жилье предоставить.

Следующим днем Никита Ивана обрадовал:

– Лекарню я у князя выкупил – и тебя заодно. Теперь ты мой холоп. Но только я тебе вольную даю, отныне ты человек свободный. Сейчас бумагу напишу. Вот только на сестру твою денег не хватило – но это пока. Как заработаем, так и до нее очередь дойдет.

Тут же Никита написал вольную на Ивана. Теперь здание лекарни принадлежало ему, Никите, а вот Иван отныне был свободен.

– Ваня, ты теперь временно в лекарне поживешь, а как заработаешь денег, угол себе снимешь. И кушать и одеваться сам будешь – ты теперь вольный человек. А коли ситуация изменилась, спрашиваю: ты согласен у меня работать?

– Конечно! – Ваня был ошарашен происшедшими с ним переменами и не знал – радоваться ему или огорчаться. О холопе князь заботился, а теперь все самому надо. Потом неожиданно спросил:

– Так ты, Никита, и жалованье мне платить будешь?

– Буду – с сегодняшнего дня.

– А сколько?

Тут уж Никита задумался.

– Пока алтын в месяц.

– Погоди, так ты же меня у князя выкупил?

– Пять рублей серебром отдал.

Ваня неожиданно рухнул на колени:

– Спасибо, Никита! Еще отец мой деньги копил из холопов выкупиться, да не довелось – откуда у крестьян такие деньги? А вот сбылась мечта его. Свободен я ноне!

– Только дошло? Вставай с колен, ты свободный человек!

– Ввек не забуду твоей доброты, Никита!

– Сестру твою еще выкупить надо, князь за нее три рубля требует.

Ваня только головой кивнул – говорить он не мог из-за избытка чувств, на глазах его выступили слезы.

Наталья теперь работала под руководством Ивана – он делал перевязки и ее учил этому. Иногда на операции Никита брал обоих.

Сестрица Ивана оказалась хваткой, в брата, и в довершение всего – трудяга. Никита не видел, чтобы она праздно сидела. Если пациентов не было, она резала полотно на бинты или чистила инструменты – точил и правил их Иван. Кожа – субстанция плотная, ланцеты тупятся быстро, как и ножницы.

Польский посол несколько дней приезжал на перевязку. С каждым днем его состояние улучшалось, а вместе с ним поднималось настроение Никиты. Похоже, все обошлось. Ведь случись гангрена или умри посол, все шишки посыпались бы на Никиту. Нет, диплома у него никто не спросил и выговора не объявил. А вот выдать Польше для разбирательства могли бы – Никита это только задним числом осознал. Или Польша могла бы штраф потребовать. Тут уж одним злотым не обошлось бы.

Январь выдался лютым, морозным, печи в домах топились едва ли не круглосуточно. Снегу намело изрядно.