Знак *тринадцатая жизнь* (СИ)

А потом кривился. Из музыки предпочитал классику, добротные проверенные столетиями и симфоническими оркестрами произведения величайших композиторов. Эти вещи я мог слушать часами и приучал к этому окружающих, но они почему-то начинали ненавидеть её, хотя до моих наставлений относились к классике благосклонно. Музыка, которую слушали другие - раздражала. Особенно плевался, когда симфонический оркестр начинал исполнять что-нибудь современное, написанное совершенно для других инструментов и не вяжущееся никаким образом с классикой. При предложении прослушать подобный суррогат никогда не отказывался, чтобы потом вынести вердикт:

- Это все ерунда! И оркестр какой-то ненастоящий, я о нем никогда не слышал, да и дирижер, совершенно, неизвестный! Его имя мне ни о чем не говорит, а я знаю всех известных дирижеров!

В следующих жизнях, когда память подкидывала все эти воспоминания, у меня всегда начиналась долгая мрачная депрессия. Учитывая то, что обычно я шагал по черной полосе, эта полоса была настолько черной, что та чернота казалась нестерпимо белой. Я отгораживался от всего мира всем чем угодно, только бы он не проник в мои мысли. Брался за любое безнадежное дело, но оно не шло, даже не двигалось, потому что все валилось из рук. Память и мысли вращалась там, в пятой жизни. Я поставил диагноз тому правильному мещанскому существованию - паранойя. И понял одну хорошую вещь: "Лучше быть беспечным шизофреником, чем вечно сомневающимся параноиком!"

 

 

Смерть номер 6

 

Она появилась из ниоткуда, как те, мои глаза в облаках. Из ниоткуда, но знание того что это для меня жило во мне, стараясь разгадывать значения знаков преподносимых жизнью. Порой, вспоминая события той жизни, я начинал подозревать, что Черная Вдова - плод моего воображения. Образ, как человек или человек, как образ. Когда, я вспоминал про неё в присутствии женщины, то та, которая была в этот момент со мною, считала, что я рассказываю про неё. На самом деле все обстояло совершенно иначе.

Черная Вдова была идеальной во всех отношениях, вот только слишком часто говорила о любви, как о чувстве, совершенно не зная что это такое. Не буду утверждать, что я любил её. Мы просто были рядом очень продолжительное время. Совершенно чужие и идеально близкие друг другу люди. Когда, по каким либо причинам, она пропадала из поля моего зрения, я тосковал и не находил себе места. Когда пропадал я, она вела себя точно также. Почему так происходило, я не знаю.