Змея, крокодил и собака

Разумеется, я не намеревалась оставаться на крыше. Моей обычной силы, естественно, не хватило бы на то, чтобы поднять решётку, но, к счастью, этот вопрос уже был решён. Одна сторона тяжёлого металлического квадрата теперь лежала на краю отверстия, и мне оставалось только отбросить его в сторону. Отверстие, по-моему, было достаточно большим, чтобы я смогла пролезть. А иных вариантов не существовало: я намеревалась попасть внутрь любыми средствами.

Но не успела я приступить к действиям, как услышала, что люди возвращаются. На сей раз они беседовали гораздо тише, а через мгновение раздался ещё один голос. Он говорил по-арабски, но по акценту и командному тону я поняла, что оратор – не араб. Страх – за моего мужа, а не за себя – и ярость придали мне стойкости. Он был здесь – атаман, неизвестный злодей, совершивший это грязное деяние.

Группа остановилась у дверей, и я заколебалась; руки сжимали железо, кровоточащие пальцы не чувствовали боли. Нельзя действовать преждевременно. У них пока что нет причин подозревать, что грядёт спасение.

Тем временем говоривший переключился на английский:

– Подожди здесь, пока я не приду за тобой. Я хочу, чтобы он бодрствовал и полностью соображал, прежде чем увидит тебя.

К моему удивлению, голос, который отвечал на том же языке, был женским.

– Говорю вам, его не так легко обмануть. Он узнает, что я не...

– В этом и суть, моя дорогая – проверить правду его заявлений о потере памяти. В этом костюме, во мраке, с кляпом, скрывающим нижнюю часть лица, ты выглядишь достаточно похожей на неё, чтобы обмануть любящего супруга – достаточно, по меньшей мере, чтобы вызвать у него предательский возглас тревоги. Это даст мне предельно ясный ответ на главный вопрос. И если он поверит, что ты – это она, я, наконец, найду способ убедить его поведать мне о том, что я хочу знать.

Неразборчивое бормотание женщины вызвало насмешливый смех атамана.

– Полагаю, угрозы будет достаточно. А если нет... ну, дорогая, я не причиню тебе такого вреда, который нельзя исправить.

Всё бурное негодование, подавляемое мной на протяжении прошедших дней, теперь кипело во мне, и к нему добавилось бешеное любопытство. Я осознала то, что планировал злодей, и горела желанием увидеть своего двойника. Презренный обман может достичь цели, если копия окажется достаточно качественной.

Дверь распахнулась, в комнате посветлело – но не от солнца, которое уже опустилось за горизонт. Вошедший нёс с собой лампу. Поверьте, Читатель, я впилась взглядом в его лицо. Голос был знаком, но черты лица, видимые мной, не соответствовали моим ожиданиям: искажены тенями, замаскированы массивными чёрными усами и эспаньолкой. Я не могла быть уверена, что это – тот, о ком я подумала[131].

Поставив лампу на стол, он наклонился над Эмерсоном и грубо потряс его. Ответа не последовало. Выпрямившись, монстр выругался и повернулся к дверям:

– Я же сказал, чтобы ты держалась подальше!

Голос женщины был почти неразборчив:

– Он лежит так неподвижно.

– Последняя доза опиума, вероятно, была слишком сильной. Ничего, я заставлю его проснуться и проклясть это мгновение.

Он взял иглу и погрузил её в бутылку. Шёпот возобновился:

– Слишком большая доза. Он умрёт.

– Нет, пока это не соответствует моим целям, – последовал жёсткий ответ. – Вернись на место. Он скоро очнётся.

Я заставляла себя смотреть и оставаться недвижимой. Игла вошла в вену с небрежным мастерством, указывающим на определённый медицинский навык. Я не могла не отметить этого, хотя всё внутри меня сжималось от отвращения и ненависти. Что бы это ни было за вещество, оно оказало эффект. Спустя несколько мгновений Эмерсон пошевелился. И первое, что он произнёс – слабое, но искреннее ругательство. Слёзы заволокли мне глаза, и я пообещала себе, что больше никогда не буду жаловаться, какие бы выражения ни пришли ему в голову.

Злодей рассмеялся:

– Проснулись, да? Ещё пару слов, если вас не затруднит. Я хочу увериться, что вы в состоянии оценить то удовольствие, которое я приготовил для вас.

Эмерсон не замедлил с подробным описанием предполагаемого происхождения своего похитителя. Человек вновь рассмеялся.

– Отлично. Я полагаю, вы по-прежнему не желаете почтить меня своим доверием?

– Наш разговор становится утомительным, – ответил Эмерсон. – Сколько раз я должен повторять, что не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите? Даже если бы я мог предоставить сведения, которые вы желаете получить, то не стал бы: вы мне не нравитесь.

– Откажитесь от надежды на спасение. – Голос другого человека оледенел. Носком туфли он указал на квадратный предмет, который (теперь я различила) был деревянным люком или крышкой. – Помните, что находится внизу, или тоже забыли?

– Вы повторяетесь, – последовал скучающий ответ. – Не знаю, откуда вы черпаете эти мелодраматические выходки. Из какого-то романа, скорее всего.

Этот комментарий, похоже, чуть не лишил негодяя рассудка. Он рванулся вперёд, и на мгновение я подумала, что он ударит беспомощного заключённого. Овладев собой с усилием, из-за которого его поднятая рука задрожала, он прошипел: