Змееловы

— И сколько у тебя набегает в месяц?

— Только за змей сотни две с половиной, три.

— Жгут они тебе карман, что ли?

— Как это понимать, гражданин прокурор?

— Говорят, закладываешь за воротник…

Вася грустно согласился:

— Случается. А вот последняя неприятность, с Гридневой, получилась в трезвом виде. Так что…

— Да как же тебя все-таки держат на работе? Наверное, с последнего места того, попросили?

— Нет, сам ушел. Иной раз не сдержишься, возьмешь грамм сто. Ну, а ГАИ тут как тут. Вот я и подался к змееловам.

— Значит, в лес сбежал? (Вася пожал плечами.) Нехорошо, Пузырев, нехорошо. Ну, а как Азаров к этому относился?

— Плохо, гражданин прокурор. Все грозился шею намылить. — Вася вздохнул. — Напортил я ему крепко… Так что с меня надо спрашивать…

— Что спрашивать?

— Ну, я ведь рассказал, как было…

— Ты лучше мне скажи: Азаров поручал тебе «левые» ездки лично от себя? Может быть, кого встретить, что-нибудь подвезти… За икрой, может быть…

Василий, не задумываясь, ответил:

— Нет, такого не было.

— А ты получше подумай.

— Нет, ничего такого он меня не просил.

— А его самого просил куда-нибудь отвезти по личным делам?

— Не было у него личных дел. Это точно.

— Ты вспомни.

— Что вспоминать? Не было такого, и все тут, — упрямо сказал Василий.

— Ну что ж, Пузырев, твои показания мы запишем. — Холодайкин стал писать протокол. — А дальше ты как думаешь?

— Что?

— Будем продолжать пить или нет?

— Постараюсь…

— Все беды человека от водки, — назидательно говорил врио прокурора, не отрываясь от бумаги. — Нет чтобы силы свои на дело тратить… Семья у тебя большая?

— Не обзавелся еще.

— Трудно тебе будет обзавестись. Какая пойдет за пьяницу, а?

— Полюбит — пойдет, — уверенно сказал Вася. — Глядишь, через это совсем брошу…

— Сейчас бросать надо. Потом — поздно. На, ознакомься, подпиши. Если что вспомнишь насчет того, что я тебя спрашивал, приходи…

Закончив с Пузыревым, Холодайкин вышел в приемную. Земфира Илларионовна еще с большим усердием занялась бумагами. Врио прокурора прошелся по зданию, заглянул во все комнаты, осматривая их взглядом радивого хозяина.

— Да, подновить все не мешало бы, — остановился он у стола секретаря. — Говорил в области, обещали выделить деньги на ремонт. — Алексей Владимирович ощупал оконные рамы, колупнул потрескавшуюся краску на подоконнике. — Удивляюсь я прежнему руководству: за восемь лет ни разу не делали капитального ремонта. Несолидно мы выглядим. Что думает о нас посетитель, усаживаясь на этот стул? — Холодайкин сел на стул и покачался на нем, тот отчаянно заскрипел. — А посетитель решит, что у государства нет денег для учреждений, стоящих на страже социалистической законности. Или подумает, что человек, сидящий в том кресле, — Холодайкин показал на кабинет прокурора, — не печется о своем рабочем месте… Так я говорю, Земфира Илларионовна?

— Посетители мечтают, как бы поскорее уйти отсюда, а на чем сидеть, им все равно. — Секретарь усмехнулась: — Лишь бы не за решеткой.

— Неправильно вы мыслите. Закон — он должен начинаться со стула. — Холодайкин многозначительно хмыкнул: — Ничего, скоро все наладится. Сперва ремонтик, потом за мебель возьмусь. А там, глядишь, подумаем насчет другого помещения…

— А чем здесь плохо? — заметила секретарь.

— Несолидно. — Врио прокурора постучал по тонкой стенке, отгораживающей приемную от соседней комнаты. — Районная прокуратура как-никак!

33

Клинычев держался в кабинете врио прокурора как-то неуверенно.

— Значит, вас уже вызывали в милицию по делу браконьеров? — задал вопрос Холодайкин.

Леонид замялся:

— Там говорили со мной… Не понимаю, зачем. С Бутыриным я случайно знаком. Вместе лежали в больнице.

Алексей Владимирович постучал пальцем по столу:

— Мы боремся за сохранение природных богатств, а находятся элементы, которые в корыстных целях разбазаривают народное достояние… И находятся такие несознательные люди, которые перекупают у браконьеров-вредителей ценные пищевые продукты. Я бы даже сказал дефицитные. А не было бы таких людей, Бутырин и ему подобные не знали бы, куда девать наворованное у государства добро. Вот и получается: кто больше виноват — Бутырин или те, кто у него покупает? Как вы считаете?

— Правильно вы говорите, товарищ прокурор.

— А вот вы поступаете неправильно, — покачал головой Холодайкин.

— Я хорошо зарабатываю и так, — уклончиво ответил Клинычев. — Правда, рискуя жизнью.

— Ну, это вы для своего кармана рискуете.

— Семью надо содержать…

— И большая семья?

— Конечно! Мать больная, два брата, сестра…

— Братья младше вас?

Леонид смутился:

— Почти одногодки. — И добавил: — Детей у них много, помогаю. У нас так принято. На Кавказе живем. — Клинычев хлопнул себя по колену. — И зачем я сюда приехал? Жена говорит, дома сиди. В конце концов, змей и у нас сколько хочешь. От больной матери уехал. Молодой я еще, дурак! — Леонид постучал себя по голове.

— Обзавелся семьей — уже не молодой, считай… Где же вы деньги взяли на эту махинацию?

— Какую махинацию?

— Бутырин утверждает, что вы ему как будто дали за икру триста рублей. Врет, значит?