Злые вихри

-- Только черезъ мой трупъ Соня переступитъ порогъ его дома! Я переносила все, я всегда поддавалась, не имла своей воли... но всему есть предлъ, и въ этомъ вопрос ни ему, да и никому со мной не справиться. Онъ зналъ, на что идетъ, онъ самъ отказался отъ дочери. А у меня только она одна и осталась. Я, кажется, его ни въ чемъ не стсняла и не стсняю, я ничего ни прошу и мн ничего не надо... Если бъ онъ оставилъ меня безъ всякихъ средствъ, совсмъ нищей -- я и тогда бы не сказала ни слова, я стала бы работать, чтобы кормить мою двочку. У меня все, какъ есть все отнято, и я молчу; но единственнаго моего сокровища, моего ребенка, я не отдамъ! Передайте же ему это!

Вово глядлъ на нее во вс глаза и уже почти былъ готовъ восхищаться ею. Онъ никогда не видалъ ее такою, въ такомъ экстаз. Жалко Мишу: но, вдь, и она права, она мать... и вотъ ей ничего не надо, она готова работать, чтобы кормить своего ребенка.

Однако, онъ все же началъ соображать кое-что и вспоминать. Его всегдашняя невольная антипатія къ этой женщин прорвалась сквозь восхищенія ея горячей рчью.

-- Хорошо,-- со вздохомъ сказалъ онъ:-- je vais lui dire tout... съ вашей стороны вы, конечно, правы. Сочувствуя Миш, я все же не могу не сочувствовать и вамъ, особенно какъ подумаю о будущемъ... Счастье еще, что вы такъ мужественны!..

Лидія Андреевна насторожилась.

-- О чемъ вы говорите?-- тревожно спросила она.

-- Вы, конечно, ужъ знаете, каковы теперь денежныя дла Миши?

-- Ничего я не знаю,-- вся замирая, прошептала Лидія Андреевна.

-- Онъ разоренъ въ конецъ, благодаря этому негодяю Медынцеву. Снжково почти не приноситъ доходу, какой же Миша хозяинъ! Въ банкъ платить нечего, того и гляди съ аукціона продать придется...

Лидія Андреевна забыла все.

-- Господи, что же это! Только этого и недоставало!-- всплеснула она руками и вдругъ заплакала горько, неудержимо.

Вово поднялся. Но она вн себя, всхлипывая, его удерживала.

-- Князь... постойте... мн надо поговорить съ вами... пожалуйста, устройте наше свиданіе... вдь, онъ въ длахъ какъ малый ребенокъ... я должна помочь ему... мн необходимо его видть...

-- Ну, вотъ мы и договорились,-- скромно сказалъ Вово:-- только знайте одно, ch`ere Лидія Андреевна, никто не помышляетъ отнимать у васъ единственное, что вамъ дорого,-- вашу Соню... но Миша непремнно долженъ ее видть... отъ этого зависитъ очень многое...

-- Боже мой... да разв я противъ?!. Вы очень, очень ко мн несправедливы... Привезите его ко мн, уговорите его... это будетъ съ вашей стороны истинная дружеская услуга...

XIV.

Садясь въ карету, Вово увидлъ подъзжавшія извозчичьи сани, а въ саняхъ толстую даму неопредленныхъ лтъ, съ крупнымъ мясистымъ лицомъ, круглыми срыми глазами на выкат, со вздернутымъ и въ то же время какъ-то странно загнутымъ носикомъ,

«Вдовица Бубеньева... совушка!» -- мелькнуло у него въ голов, и онъ приподнялъ свою маленькую «котиковую» шапочку.

Но дама, по своей крайней близорукости, не замтила ни его самого, ни его поклона. А онъ, несмотря на свою всегдашнюю любезность и услужливость, не нашелъ нужнымъ подойти къ ней. Онъ скоре захлопнулъ за собою каретную дверцу, спустилъ переднее стекло, крикнулъ кучеру, куда его везти, и помчался.

«Бдный Миша!-- не то съ гримасой, не то съ усмшкой подумалъ онъ.-- Вдь, теперь и косточекъ отъ него не оставятъ вдовица Бубеньева съ Лидіей Андреевной, on va le massacrer... en effigie»...

Между тмъ толстая дама, до смшного оправдывавшая одно изъ своихъ прозвищъ: «совушка-вдовушка», съ помощью швейцара вылзла изъ саней и стала подниматься по лстниц.

Время отъ времени она комично подпрыгивала, глядя передъ собою во вс свои круглые совиные глаза, и все-таки наткнулась на кресло, поставленное на одномъ изъ поворотовъ лстницы. Она испуганно прищурилась, сразу не отдавая себ отчета, на что это такое наткнулась, на неодушевленный предметъ, или живого человка. Затмъ она грузно упала въ кресло и крикнула:

-- Швейцаръ, гд ты тамъ!? Да позвони же къ Лидіи Андреевн, чтобы дверь мн отворили поскоре!

Швейцаръ внизу разслышалъ ея пронзительный голосъ, подошелъ къ проведеннымъ изъ квартиръ, помщавшимся у вшалки электрическимъ звонкамъ и позвонилъ.

Черезъ минуту дверь наверху отворилась.

Тогда толстая дама закричала:

-- Катя, это вы?

Франтоватая горничная Лидіи Андреевны, узнавъ ея голосъ, спустилась къ ней по лстниц.

-- Снимите съ меня, милая, шубку!-- отдуваясь и вздыхая, калобно заговорила дама.-- По четвертой лстниц нынче поднимаюсь, замучилась совсмъ... мое больное сердце...

Горничная, не безъ труда, боясь какъ бы гд не лопнуло, стянула съ нея шубку и стала помогать ей взбираться.

Лидія Андреевна встртила madame Бубеньеву въ гостиной и звонко расцловалась съ нею:

-- Ахъ, ch'ere amie, прикажите стаканъ сахарной воды!-- съ глубокимъ вздохомъ выговорила «совушка», протягиваясь на низенькой кушетк.-- Сердце у меня... сердце!.. Едва забралась къ вамъ, думала умру на лстниц... Всю-то жизнь, вс непріятности въ одно мсто... прямо вотъ сюда, въ сердце! Ну, и нельзя вынести... Je finirai mal, je le sens...