Злой гений Нью-Йорка

— Немногое. Сегодня суббота, детей в парке полно с самого утра — они-то его и нашли. Кто-то сразу позвонил в полицию, вызвали врача. Тот сказал, что Драккер свалился со стены примерно в десять вечера. В этом месте — возле семьдесят восьмой улицы — ограда возвышается над детской площадкой на тридцать футов. Верхняя ее часть идет параллельно тропе для верховой езды. Удивительно, что раньше там еще никто себе шеи не свернул. Да и дети частенько ходят по этой ограде…

— Миссис Драккер уже сообщили о случившемся?

— Нет. Я сказал, что сам все сделаю. Но потом решил, что сначала доложу обо всем вам. Может быть, вы сами отдадите мне приказ или посчитаете нужным поступить по-другому…

— Не думаю, что мы можем действовать как-то по-другому в таких обстоятельствах.

— Неплохо было бы также сообщить об этом Арнессону, — высказал свое мнение Вэнс. — Скорее всего, заниматься похоронами придется именно ему… Боже мой, Маркхэм, мне кажется, это дело превращается в самый настоящий кошмар! Мы так рассчитывали на Драккера, и вот в тот момент, когда он должен был заговорить, он вдруг свалился со стены! — Вэнс замолчал. — Свалился со стены… Горбун упал со стены! Горбун!

Мы все уставились на него как на умалишенного. Да и вид у него был такой, что у меня холодок пробежал по спине. Он смотрел куда-то в пустоту, словно узрев там привидение. Потом Вэнс медленно повернулся к Маркхэму и прохрипел:

— Еще один стишок из серии «Матушки Гусыни»… На этот раз Шалтай-Болтай!

Наступившую тишину разорвал истеричный хохот сержанта:

— Спектакль продолжается, мистер Вэнс, не правда ли?

— Чушь какая-то! — нахмурился прокурор. — Мой дорогой друг, вы слишком впечатлительны. Ничего такого тут быть не может. Ну, просто человек с горбом упал с каменной ограды в парке. Очень печально, конечно, но не более того. — Он подошел к Вэнсу и по-дружески похлопал его по плечу. — Давайте поступим так. Это дело мы будем расследовать вдвоем с сержантом, а вы езжайте в свою Европу и хорошенько отдохните. Вы, кажется, каждую весну неплохо проводите там время?

— Да-да, разумеется, — вздохнул Вэнс. — Морской воздух пойдет мне на пользу. Я поправлюсь, и мне перестанут мерещиться всякие гадости — ведь именно это вы хотели сказать, да?.. Нет уж. Я отказываюсь. А вы-то о чем думаете? Перед вами только что разыграли третий акт чудовищной трагедии, а вы с таким упорством пытаетесь ее игнорировать!

— Это лишь плод вашего воображения, — отозвался Маркхэм. — А о нас вы можете больше не беспокоиться. Сегодня я приглашаю вас поужинать вместе — вот тогда и поговорим.

В эту минуту в кабинет заглянул Суэкер и обратился к сержанту:

— Вас хочет видеть репортер Куинан из «Уорлда».

Маркхэм замер на месте:

— Только не это!.. Пусть зайдет сюда!

Куинан влетел в комнату легкой походкой, весело помахивая листком бумаги.

— А вот еще одно любовное послание, доставленное нам сегодня утром. На какие привилегии я могу рассчитывать в связи со своим великодушием? — поинтересовался он.

Хит развернул листок, и все мы впились глазами в текст. Я сразу узнал и бумагу, и бледную ленту знакомого шрифта пишущей машинки. В записке значилось:

Шалтай-Болтай сидел на стене.
Шалтай-Болтай свалился во сне.
Вся королевская конница,
Вся королевская рать
Не может Шалтая, не может Болтая,
Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать[4].

Завершала послание, разумеется, все та же зловещая подпись: ЕПИСКОП.

Глава XVII Свет на всю ночь

Суббота, 16 апреля, 21:30

Когда Куинан ушел из кабинета, в комнате на некоторое время воцарилась мертвая тишина. Итак, Епископ снова взялся за свое грязное дело. Теперь мы имели три похожих убийства, а разгадка с каждым часом лишь сильнее отдалялась от нас. Но не это пугало больше всего. Страшил ужас, который исходил от тайны ядовитыми парами и отравлял воздух во всем огромном городе.

Вэнс неустанно мерил комнату шагами.

— Проклятие, Маркхэм, это же какое-то немыслимое зло… А эти детки, которые рано поутру вышли погулять в парк… Они играют, верят в чудеса и сказки… и вот теперь видят этот кошмар… Вы осознаете весь ужас случившегося? Дети видят своего любимого Шалтай-Болтая, с которым всегда играли и веселились, мертвым у стены. И теперь они могут по-настоящему поплакать и потрогать его, и никто во всем мире не сможет больше его собрать…

Он отвернулся к окну, но потом собрался с мыслями и продолжал уже более спокойно:

— Сейчас, правда, не время для сентиментальности — она расслабляет и мешает думать. Теперь нам известно, что Драккер не случайно стал жертвой закона гравитации. Кто-то помог ему распрощаться с нашим миром. И чем быстрее мы придем в себя и начнем действовать, тем лучше, верно же?