— Я расскажу, — виновато опустила голову она. — Дело в том, что не могу перестать думать о монстре с красной лентой. Раньше я надеялась, что пройдет время, я все забуду, он сотрется из моей памяти как ночной кошмар. Но с каждым годом становится все невыносимее, словно это давит на меня, я больше не могу. Я не знаю, как пережить эту осень, если ничего не делать. У зеркала… у зеркала я видела его тогда. Монстр убил служанку, что у нас работала, но взрослые все скрыли. Я нашла печать темного призыва и попыталась вызвать ее дух, чтобы расспросить ее… Но для ритуала нужна была кровь, а я никогда… мне было страшно резать себя… И в итоге я полоснула слишком сильно, нож соскользнул и прошелся по запястью… У меня перед глазами все потемнело, я, наверное, упала в обморок от вида крови. Я такая глупая. Простите меня. — Риту опустила голову еще ниже.
Шен какое-то время смотрел на нее, ничего не говоря.
— Тебе нужно было сказать кому-то, что тебе так плохо, — затем произнес он.
Риту издала смешок.
— Кому сказать? — переспросила она. — Отец, матушка, дедушка — все они скрыли тогда смерть Юэй. Я, пятилетним ребенком, и то запомнила ее лучше, чем они.
— А брат?
— Ха. У брата свои заботы, ему бы с ними справиться.
— Тебе стоило хотя бы посоветоваться со мной. Все же именно я здесь темный заклинатель.
— И что, видели вы монстра с красной лентой? — Риту на мгновение с вызовом посмотрела на него, а потом видимо осознала, с кем говорит, и тут же потупилась. — Простите, простите великий дядя! Я просто сильно устала.
Шен не придал внимания ее неучтивости.
— Я не видел монстра с красной лентой, — спокойно произнес он. — Но кое-что я знаю наверняка: не стоит играть с силами, принцип действия которых не понимаешь. Думаешь, почему такую рабочую вещь, как темное заклинательство, так редко используют и так осуждают? Потому что в отличии от правильного пути, за этот — приходится расплачиваться силой жизни. Я это… не понаслышке знаю.
Неприятно осознавать, но это действительно так. Шен раньше не задумывался об этом, но, если так посудить, в бытность читателем его всегда больше привлекала неизведанная темная сторона… Вот только в реальной жизни, сейчас, он отчаянно не хотел полностью погружаться во тьму, как бы все окружающие ему это не пророчили.
— Я знаю, что поступила необдуманно, — после долгого молчания, произнесла Риту. — Великий дядя, еще раз спасибо вам.
— Не нужно меня благодарить. Просто больше так не делай. Во всяком случае, хотя бы посоветуйся сначала со мной.
Шен поднялся на ноги, а Риту вскинула голову и уставилась ему в глаза.
— Спасибо вам.
Шен неловко улыбнулся и покинул помещение тем же путем, что и появился здесь.
На улице воцарилась ночь. Старейшина Проклятого пика поежился от пробирающегося под воротник холода и прислушался. Невероятно, но присутствия ни Ала, ни Аннис он не ощущал. Вряд ли можно было полагать, что они настолько увеличили свой навык скрытности, что он более не способен их заметить, так что куда вероятнее то, что они отправились спать в свои кроватки. Шен подумал, что следует сказать ученикам, чтобы они не таскались за ним постоянно и больше времени уделили своим тренировкам.
Муан никуда не ушел из комнаты Шена, он так и стоял там до глубокого вечера, в ожидании, когда тот вернется. Он не знал, что собирается говорить, совершенно не определился с этим. Может, нужно извиниться? Не совсем понятно, за что, но лучше ведь извиниться, не так ли?
Когда Шен, наконец, открыл дверь и вошел в комнату, у Муана сердце екнуло и он вдруг осознал, как нелепо выглядит, ожидая здесь в темноте.
Шен, однако, увидев его, не выказал и намека на свое обычное ехидство или ерничанье.
— Ты искал меня?
Муан мысленно вздохнул с облегчением, осознавая, что хозяин Проклятого пика не предполагает, что после их предыдущего разговора он все это время стоял здесь истуканом.
Старейшина пика Славы еще не успел ничего ответить, а Шен уже продолжил:
— Я хотел принести свои извинения. Кажется, я повел себя излишне эмоционально… Просто, на меня и так тут много чего навалилось, и кроме этого, я разозлился, что ты опять решил все, не посоветовавшись со мной. — Шен взял небольшую паузу, а затем продолжил. — Но в итоге мы бы вряд ли пришли к другому решению… Так что извиняюсь за свою вспыльчивость.
Муан непонимающе смотрел на него.
— А, — тихо протянул он, — так вот почему ты разозлился. Я не так понял.
— Что ж, раз мы все решили…
— Шен.
«Ты чувствовал вовсе не злость, а боль. Я не мог ошибиться, я точно уверен». Муан вперился в него глазами, будто в надежде, что тот прочитает его мысли. Потому что… Потому что он не знает, что произнести вслух! Если бы он только знал трактовку своим эмоциям, отдавал отчет собственным ощущениям. Но рядом с этим человеком Муан чувствовал свою беспомощность в слаженном изложении мыслей, неумение подобрать слова. И чем длительнее было молчание — тем сложнее становилось вообще хоть что-то сказать.
— Ты в порядке?
Шен скривил губы в кривой усмешке. Он, наконец, прошел вглубь комнаты и принялся зажигать свечи.