Зло, 100%

– Рано или поздно, мне пришлось вернуться к цивилизации. Я ждал так долго, как только смог. Осенью, когда рыба перестала клевать, и тепла от печки в лагере перестало хватать для согрева, я отправился назад. Заправки больше не работали, и по пути мне пришлось отсасывать бензин из машин, которые больше никому не были нужны. То, что я увидел, навсегда изменило меня. Город и его пригороды опустели. На улицах лежали скелеты там, где люди упали. Никто не подбирал их, потому что никого не было. Дикие животные бродили по дорогам. Со временем я нашёл других выживших и присоединился к ним. Многие из них были больны от поражения ядами и болезнью. Их кожа и глаза горели от солнечного света. Больше и больше выживших стекались к городу в поисках товаров и безопасности. Нам пришлось расставить заграждения вокруг окраин, чтобы останавливать их до того, как они отравятся или заразятся. Постепенно нас стало достаточно, чтобы начать строить новый Город. С тех пор он растёт, но всё медленнее и медленнее.

– Если ты построил город, значит, ты хорошо его знаешь, – пробормотала Тоди.

– К чему это ты?

– Ты, должно быть, влиятельный человек там. Почему ты сейчас здесь?

Это было уже слишком, для ребёнка. Сареф замолчал, раздумывая над ответом.

– Ты права. Я обладаю влиянием в определённых кругах. Но иногда мне нужно исчезнуть из вида, чтобы меня забыли их члены, и я избежал беды. Когда последний раз начала надвигаться беда, пару недель назад, я выбрался в лес, чтобы насладиться коротким отпуском. Вместо этого цепь событий привела меня к тебе, и теперь мы вместе вовлечены во всё это.

– А я рада, что так получилось. Мои родители мертвы, и я должна бы их оплакивать, но они плохо ко мне относились. Мама упоминала, что они не хотели меня, что вместо меня они хотели сыновей, но с тех пор, как я родилась, они не могли больше иметь детей. Обычно она шлёпала меня, когда так говорила. Отец тоже был груб со мной. Я честно хотела любить их, но они встречали это безразлично или сердито. Я рада, что не дома. Сареф?

– Что, Тоди?

– Ты будешь любить меня?

– Любовь нельзя обещать или гарантировать. Я забочусь о тебе сейчас, и буду продолжать заботиться столько, сколько понадобится. Давай надеяться, что это когда-нибудь превратится в любовь. Честно?

– Да, – вздохнула Тоди. – Я люблю тебя, Сареф, хотя и побаиваюсь.

– Меня радует, что ты так чувствуешь. Приятно, когда тебя любят. И это хорошо, что ты боишься меня. Надеюсь, это заставит тебя хорошо себя вести. Заставит?

– Я буду вести себя хорошо, обещаю.

– И тебе следует, потому что нас ожидают очень сложные несколько лет. Если ты не будешь вести себя, как следует; если ты не будешь подчиняться моим приказам, которые я редко отдаю, но уж если отдал, то он безусловно должен быть выполнен; то или ты, или я, или мы оба можем оказаться в такой большой беде, из которой я буду бессилен нас спасти. Ты хорошо это понимаешь?

– Понимаю, – надула губы Тоди.

– Я повторю это лишь раз. Если я что-то говорю, ты должна слушать и обращать внимание на значение каждого слова, потому что если я говорю, значит, дело важное. Каждое слово важно, во всём, что ты от меня услышишь. Если ты хочешь выжить и прожить хорошую, счастливую жизнь, то ты должна обращать особое внимание на всё, что я говорю и делаю. Если ты чего-то не понимаешь или не знаешь, никогда не стесняйся признаться в этом и попросить разъяснений. Иначе мы можем погибнуть, покалечиться, или оказаться в рабстве и под пытками. Это будет наш договор, который нельзя нарушать никогда.

– Поняла, – вздохнула Тоди.

Некоторое время они тянули тележки в молчании. Потом у Тоди возникли ещё вопросы.

– Почему, когда приходили мародёры, они лишь иногда угрожали побить нас, а иногда забрать нас в рабство, но лишь иногда били отца или маму?

– Они забирают урожай поселенцев. Те им нужны, чтобы продолжали делать то, что делают. Они берут в рабство только тех, кто не необходим им для работы на земле. Они так делают, потому что не могут работать сами, и по правде говоря, они не могут, потому что они калеки. Я должен бы ненавидеть их, но не могу. Я угрожаю им, сражаюсь с ними иногда, и даже убиваю их, но делаю я это безо всякой ненависти. Война покалечила их на многие поколения, и ненавидеть их за это было бы жестоко и бесполезно. Ты никогда не должна ненавидеть никого. Ненависть – это бесполезное и пустое чувство. Она лишь мучит и отупляет разум того, кто ненавидит.

– Я это запомню!

– Если ты собираешься запомнить первые уроки от меня, то также запомни, что ты не должна никогда ничего бояться. Страх настолько же бесполезный и пустой. Если ты сильна, умна и в выгодном положении, то тебе нечего бояться. Если ты слаба, глупа и в проигрыше, то страх тебе не поможет. Страх парализует волю и разрушает тело. Те, кто живут в страхе, живут очень плохо.

– Хотела бы я сказать, что поняла, но страх приходит так естественно, что трудно обещать не бояться. Когда приходили мародёры, они выглядели и вели себя так страшно, что я боялась их. Я и сейчас их боюсь.