Златко (СИ)

— Воин я, из земли далекой, из краев нездешних. По свету мало да постранствовал, искусству воинскому выучился у мастера одного. Силы мне не достало да ловкости полной горстью отмерили, через то от людей лихих спасался. А как из болотной топи утопающего одного потянул, так и осел на одном месте. Не знал, что князь то, решил, боярина какого конь занес да сбросил, а охрана его вся в броне тяжелой да сами дубы могутные, им в топь не пролезть. Бросился я в болото по лесине, вытащил тонущего, думал, хоть покормить выпрошу, да так ко двору и был принят. Только вот не любит князюшка наш в долгу быть, слыхала, удавить спасителя своего приказал.

Молчит Марьяна, молчу и я, гляжу на чащу черную да вспоминаю, как на перинах нежился в руках сильных, как целовали меня поутру сладко да с вечера хмельно. Не сказал я Марьяне, что не просто у смерти Люта отнял, себе забрал медведя недоброго, волка хищного. Мужем не называл, слова ласкового на людях не ронял, взгляда лишнего не дарил, только ночь и ведала, что в тереме Лютовом творилось. А теперь не увидеть мне его вовеки, сбежал я, что помер.

— Вижу я, что печаль у тебя на сердце лежит, камнем давит.

— Оставил я сердце при дворе княжеском, — отвернулся я. — Коль отдохнула, бредем дальше, девица.

Поднялась Марьяна, за плечо мое ухватилась да похромала рядышком. Она молчит, да я тоже беседой развлечь не спешу, по сторонам поглядываю. Чую взгляд я чей-то, недобрый да холодный, слышу шелест травы высокой.

— Не одни мы тут, — Марьяна шепчет.

Разошлась трава в стороны, выползла к нам девица с хвостом змеиным, на нас смотрит да ухмыляется недобро.

— Кто такие, гости дорогие?

— Златко я, воин странствующий. Марьяна это, сестра моя младшая, колдунья лесная.

Хоть слукавил я да лучше уж сестрицей представлю, чем всем сознаюсь, что умыкнул Марьяну не по своей воле, женой называть не собираясь.

Примолкла змеиная девица, на нас поглядывает, хвост кольцами свивает. Подумала она немного да и молвит мне:

— Есть у меня к тебе просьба, Златко, воин странствующий. Отдай мне сестрицу свою.

— Сдурела, девка змеиная? — сам полозом шиплю.

— С блюд золотых есть будет, бусами в три ряда увешаю, пальцы кольцами украсит, в шелках ходить станет. Отдай сестрицу.

— Не отдавай, Златко, — Марьяна кричит.

— Тайны все лесные открою, чары поведаю, все слова заветные змеиные на ушко нашепчу. Отдай сестрицу.

— Не отдам, — и пуще к себе прижимаю. — Свои слова она знает, да на голос сама не глуха. Слышит, как ее торгуешь.

— Ветер холодный не подпущу, не по земле, по травам шелковым ходить станешь, — вьется, все ближе подползает, руки к Марьяне тянет. — Иди со мной, девица, княжной змеиной станешь, под землей неволить не стану, по лесу ходить будешь, как сама восхочешь. Уговори брата тебя отдать.

Глянула на меня Марьяна, привздохнула, на княгиню-полоза поглядывает. Разок глянула, второй глянула, да говорит тихонько:

— Не уйдешь ты со мной далеко, Златко, путы я у тебя на руках шелковые. Оставь меня с нею.

— А ну как сгубит?

— Мне все одно на свете не жить долго, Златко, коль с тобой пойду. Болота черные далече лежат, на болотах тех я в топь провалюсь, на ягоды польстившись. В топь не провалюсь, так ночью за огоньком болотным побегу. Огонек не сманит, так с голоду умрем, хромоножка я, иду небыстро, не минуем мы болота те вместе.

— Охраню я тебя, Марьяна.

Опять Марьяна привздохнула, ко княгине бросилась, руками ее поперек тела обхватила, двинуться не дает.

— Беги, Златко! — кричит.

— Вот дурная, — девица змеиная смеется да кольцами ее окружает. — Дай хоть брату твоему воды поднесу да хлеба.

Выползли из кустов змеи, принесли хлеба ломоть да воды чарку. Разломила со мной княгиня хлеб, воду разделила, братом своим назвала. Подуспокоилась Марьяна, накидку мне Лютову вернула, взамен шелка ей змеи приволокли, ягод натащили да меду сама княгиня поднесла. Посмотрел я на них, рукой на прощание махнул да и пошел дальше.

Не бывал я здесь ранее, что там, за болотами, ведать не ведаю, а все вперед идти надобно, нет мне возврата в княжество. Иду я себе, слышу — плачет кто-то впереди. Выглянул из-за кустов, сидит на поляне девица, косой длинной слезы вытирает, а коса та — огня рыжее.

— Ты кто? — спрашиваю.

— Неждана я, шестая в семье дочь, от неба косу свою недобрую получила. Обвинили меня селяне в том, что скотина падает, завели в лес, на косе моей удавить хотели, а отцу с матерью и горя нет, им бы пять сестер моих пристроить, лишний я рот, да соседи шепчутся. Сбежала я, брела долго, да вот без сил упала. А ты кто?

— Златко я, ветер перелетный, — вздыхаю. — Идем со мной, Неждана, хоть на болотах и сгинем, да вместе зато. А то и пройдем их.

Боевая то девица, по всему видно. Такая и кикимору болотную макнет в лужу, коль понадобится. Поднялась Неждана, пошла рядом. Идем, помалкиваем, под ногами вода почавкивает, болотной тиной тянет. По сторонам вороны черные сидят, на нас глядят да каркают недобро.

— На ночь бы остановиться, — тихонько Неждана говорит, от холода дрожит.