Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

– Как зовут тебя, отрочица? – донесся глуховатый голос.

Видимый кусочек лица ничего не мог сказать об обладательнице как человеке. Только то, что она немолода.

– Царевна Карина Варфоломеина, ваше преосвященство.

– А они? – взмах широкого рукава указал на нас троих.

– Царевна Клара Ольгина и двое ангелов, Тома и Чапа.

Ответ Карины сестриссу удовлетворил. Темнота из-под капюшона внимательно нас рассмотрела, последовал разрешающий мах руки.

Мы поехали впереди. До школы добрались за час с лишним. Внутри продолжался переполох, связанный с приездом большого количества народа. Поевшие благородия отправились мыться с дороги, на этот раз у дверей между помывочной и внешним бассейном-купальней дежурил страж. Войники доедали разнообразные яства, выложенные на столы кухни. Поместились не все, кто-то сменялся, накидав в желудок чего успел, кто-то жался на скамьях по четверо вместо положенных двоих. Почти вслед за нами в ворота въехали оставшиеся группы учениц. Сестриссу уже встретил папринций и сейчас сопровождал в покои. Капюшона она так и не откинула.

Что бойники, что эти монашки… Мания какая-то – от людей лица скрывать. С бойниками разобрались, они периодически палачи и не хотят светиться. Точнее, им не дают светиться, это сугубо практично, если слуга дольше проживет никем не убитый-не покалеченный. Но эти-то чего?

Глава 8

Ученицам велели ждать команду к обеду. Все разошлись по комнатам. Зарина была мрачнее тучи, на меня не смотрела и делала все, чтобы я это заметил. Нет, даже чтобы мне поплохело от такого несчастья, как ее демонстративное меня игнорирование.

Позвали. Умопомрачительный по вкусу и количеству блюд праздничный обед протек в сумасшедшем темпе. Теперь все делалось в темпе. Наскоро покончив с едой, не успели мы дойти до своих комнат, как Зарину и Карину позвали, наконец, повидаться с прибывшей семьей. До этого Варфоломее хватило быстрого взгляда убедиться, что с дочками все в порядке. Глаза при этом выражали не естественные моменту любовь и доброту, а боль и задумчивость.

– Как тебе эта кутерьма? – спросил я Тому.

Поскольку соседок не было, я зашел к ней и завалился на лежак Карины.

– Надоело. – Она лежала на своей постели, безжизненно уставившись в потолок. – Все эти казни, наказания, порки… Отвратительно. Жизнь ценой в небольшую оплошность. Случайно уроненное слово приравнивается к самому страшному преступлению. Смерть буквально за все.

– Это стимулирует, – сказал я. – И весьма.

– Одобряешь?!

– Констатирую. – Я подпер затылок закинутыми за голову руками, взор тоже устремился вверх. – Мотивация к правильному поведению – убийственная. В прямом смысле. Начни показательно и неподсудно сбивать насмерть детей, которые перебегают дорогу где попало, и дети перестанут так делать. Начни расстреливать за воровство яблок из чужого сада – все яблоки будут на месте. Кому захочется – зайдет и попросит. И все будут счастливы. А глупого упрямца коснется косматая длань Дарвина с его естественным отбором. Ну не нужны обществу люди, которые нарушают его законы.

– Ты говоришь, как будто согласен. – Томины губы поджались, длинная челка упала на глаза, но привычно вскидывавшаяся рука на этот раз не прореагировала и осталась на месте.

Я вздохнул.

– Не согласен. Но завидую.

– Этому средневековью?! – Томин взор запылал. Теперь он был направлен в меня. Тот единственный глаз, не скрытый челкой. Глаз-лазер. Глаз-клинок. Глаз-ядерный взрыв.

Пришлось объясняться.

– Завидую их честности. Любой проступок для них – ЧП. У нас он в порядке вещей, у нас гадостями в отношении общества гордятся. Подростки бравируют. Взрослые не стесняются. Хочется другого. Кардинального. Как здесь.

– Как здесь?! Здесь – никаких прав человека! Наш человек достоин лучшего из завоеваний цивилизации, и я говорю не о технических. В мире победившего варварства он не выживет.

– Потому что ему с детства твердят про права. Здесь учат обязанностям. У нас права человека выше прав общества, здесь наоборот. Честно скажу, второе мне нравится больше.

– В таком вот виде?! – продолжила Тома накручивать себя.

И меня.

– Ни в коем случае. Нужно многое поменять. Менять мир в лучшую сторону – главное предназначение человека. Почему бы не заняться, раз уж время появилось?

– Изменить мир…

Тома умолкла, как чем-то стукнутая, и медленно подняла на меня серьезное лицо. Оно горело невероятностью пришедшего в голову, челюсть едва не падала, удерживаемая лишь для того, чтоб поделиться со мной безумной идеей:

– Может быть, нас переместили сюда именно для этого?

Я поперхнулся:

– Кто?

Резко поднявшись, Тома села посреди лежака.

– Допустим, Алла.

– Веришь в местные россказни?!

В ответ – задумчивое искривление губ и осторожное продолжение собственной мысли, а от моего восклицания Тома просто отмахнулась:

– Некто свыше. У нас Он тоже известен под этим именем, только как он.

Всевышний послал нам это испытание? Возложил миссию? На первый взгляд – чушь и бредятина. На первый. На второй: если все же да, то почему выбраны мы, которые, как говорится, ни в зуб ногой и никаким боком?