Зимний Фонарь (СИ)

Дайомисс игнорирует это, переступая за оградительную ленту. Парень подаётся следом. Для чтения подготовлен микроавтобус «Вихёс» 47-го года выпуска. В сравнении с современными представителями концерна, фургон данной модели «пузатый» и габаритный, в то время как салон слишком тесный. Места в нём хватает для размещения носилок с трупом да небольшой лавочки сбоку. Однако если тело помещают в кабину только сейчас, то сидение здесь уже давно: оно выглядит изношенным и хлипким.

Чуть пригнувшись, Элиот заползает в фургон и устраивается перед манифестантом. Некрочтец брезгливо оглядывает тело и также брезгливо смотрит на свою метку. Та будто пробуждается от близости мертвечины: ладонь сковывает пульсирующая боль, и по всей руке расходится судорога. Лайн раздражённо встряхивает кисть.

— Всё в порядке? — неожиданно обращается к нему Эйлине. — Ты как?

— Да, спасибо… Всё нормально, — вежливым кивком отзывается брюнет и поворачивается к телу. — Просто не люблю это делать.

По реакции охотницы видно, что она хочет продолжить диалог, но Элиот пресекает это. Он рывком направляет метку к мёртвому глазу и жмурится.

Ослепительные вспышки реминисценций проносятся вихрем в голове. Отголоски прошлого наполняются криками, взрывами. С высоты птичьего полёта Элиот видит Стагет: не руины, но замок. Предел, ещё не разрушенный течением времени, пылает жаром сражения. Пламя настолько яркое, что женщина, в теле которой некрочтец очутился, жмурится.

Воспоминания резко обрываются. Элиота рвёт — он едва успевает опустить респиратор. Элегией забиты все поры метки. Пыль неминуемо проникает в каждую клетку тела. Только парень подаётся назад, как пара красморовцев поддерживает его за плечи, а Дайомисс, всё также не отвлекающийся от планшета, льёт на метку медицинский спирт. Лайн шипит и с трудом открывает глаза. Когда он наконец приходит в себя, агенты резко отстраняются.

Анера подлетает к другу с апейроновым ингалятором. Впрыскивает аэрозоль в приоткрытый рот. После Элиот перехватывает у неё флакон и проводит повторную ингаляцию. Только после этого возвращает маску.

Они сделали всё, чтобы предотвратить поражение.

— Ты в порядке? — из вежливости интересуется златоклюв. Не успевает некрочтец ответить, как охотник продолжает: — Что-нибудь узнал?

Голова пульсирует болью и остаточными воспоминаниями. Метка воспалённо ноет. Касаясь виска, Элиот непроизвольно тянется к респиратору — слишком ощутима нехватка воздуха. Однако Дайомисс останавливает его. Опомнившись, брюнет пытается вздохнуть, но заходится кашлем.

— Это была красморовская лётчица, — севшим голосом рассказывает Элиот и украдкой поглядывает на крематоров, запаковывающих останки в полиэтилен, — и она… была здесь при падении Стагета.

Кажется, следующую пару минут не звучит ни звука. Красморовцы ошеломлённо переглядываются; Даналия, поддерживая друга за плечо, пытается заглянуть ему в глаза; Фриц набирает кому-то сообщение.

— Принято, — кратко отзывается Дайомисс. — Необходимо оформить отчёт в Родополис.

Эпизод третий

Балтийская Республика: Линейная

мурмурационное отделение г. Линейная

12-23/994

На столе Дайомисса, как и в прочие трудовые будни, кипы неразобранных бумаг. Личные дела горожан, что подозреваются или были замечены в язычестве. Ныне вера в демиургов не карается казнью, но полагается штраф, и чем выше степень инакомыслия, тем больше сумма к оплате.

Даже сам златоклюв признаёт, что система несовершенна: некоторые генетические пороки, природу которых так и не смогли объяснить с научной точки зрения, по-прежнему считаются следствием поклонения языческим культам. Так, например, официальная медицина не признаёт существования некрочтецов, и в некоторых регионах всё ещё практикуется ссылка носителей метки в закрытые резервации.

Дайомисс не первый год служит в Линейной. Не первый год у него договорённость с Элиотом, что последний будет «помогать следствию» в специфичных делах. Это существенно упрощает работу мурмурация — как минимум, нет необходимости вызывать посредника из Родополиса и полагаться на ожидание. Взамен, конечно, златоклюв обязуется не вносить парня в реестр «дефектных», по которому обычно отслеживают всех поражённых Немоком.

— Слушай, я-я так себе писатель, но что видел — записал, — взмахивает рукой Элиот и протягивает Дайомиссу планшет. Тот тянется через стол и, взяв устройство, удобней устраивается в кресле. Прежде, чем приступить к знакомству с записями, златоклюв свободной рукой открывает стоящую рядом банку с энергетическим напитком. — Ну, я могу идти?

Охотник глухо мычит. Касаясь подбородка, при чтении он задумчиво водит клювом. Наконец, ознакомившись с отчётом, кивает.

С тяжёлым вздохом Элиот покидает кабинет. В ночном мурмурации тихо, лишь в отдалении слышны перешёптывания дежурных и стук клавиатуры, сопровождаемый перекладыванием бумаг да хлюпаньем кофе. Обернувшись, парень видит витражное окно с гербом Красмор: ворон как символ надежды нового дня, меч — военное дело и полумесяц на фоне, как дань всему ушедшему.