Зимний Фонарь (СИ)

— Да что говорить? Раньше я об этом мечтал, — признаётся хрипло. — Приходит такой избранный и говорит, мол, не пейте, это отрава, и ты такой перестаёшь пить, тебя ломает пару дней, а потом как отпускает. Прозреваешь, в общем-то, а мир оказывается прекрасным. Сходишься с девой из начала романа и всё, счастливый конец.

— Так ты романтик?

— Не, — отмахивается парень, ставя чайник кипятиться. — К сожалению, все эти лекарства не часть тайного замысла. Думаешь, я не пробовал? Как прошёл год после постановки диагноза, проводил эксперимент — за неделю разосрался со всеми, с кем только мог. Алиса, вон, до сих пор в обиде. Так что это необходимость.

— Ты из-за этого плевался после «Виновата Федра»?

— Что? А, ты про ту [дичь], — догадывается Лайн, засыпая в чашку растворимый кофе. — Ну, в общем-то, да.

Стрелки часов тем временем неумолимо приближаются к полудню, а разговор прерывается сборами.

— Пока ты не ушёл, мне нужно тебе кое-что сказать, — буквально на выходе из комнаты подлавливает немёртвая друга, и его сердце, несмотря не утреннюю дозу мотуссупрессоров, начинает учащённо биться, — кажется, папа меня забывает.

Нужно чем-то себя занять. Возможно, предполагает парень и проходит на кухню, лекарство ещё не подействовало. В руках оказывается обжигающе горячая чашка. Часть содержимого переливается за край. Кипяток бежит по пальцам. Брюнет морщится. Ставит чашку на место. Берёт тряпку. Начинает судорожно вытирать столешницу. Губы плывут в нервной улыбке.

— С чего ты взяла? — старается сохранить остатки спокойствия Лайн.

— Я всё чаще чувствую… ничего, — рассеянно отвечает мерцающая, отводя взгляд. — Звенящую пустоту где-то в груди… Мне это очень не нравится, Элиот. А мой папа уже старенький… Я даже не знаю, жив ли он ещё.

Нет. Несколько лет назад покинул Линейную. Перебрался в Родополис. Срочником вступил в Красмор, а после, кажется, его забросило в Грустину.

Обо всём этом Элиот умолчал. Не нашёл в себе сил рассказать.

— Тебе недостаточно, — понижая голос, — что тебя помню я?

— Мы с тобой начали так общаться уже после моей смерти, — с печальной улыбкой напоминает Шарлотта. — Не обижайся, но такая память… да, ты прав, её недостаточно. Ты не можешь вспомнить, какой я была при жизни. Мои первые шаги, как я впервые пошла в школу… Для тебя я всегда была мёртвой.

Глава седьмая. Иллюзорная стена

«На всём пространстве Российской Империи и отколовшихся землях не один год исследовали демиургическую природу. При участии Красмор для научных изысканий были созданы особые подземные комплексы, соты — многоуровневые катакомбы, уходящие вниз на десятки километров. Как и большинство засекреченных объектов, каждые соты имеют уникальную маскировку: если в Синекаме они привязаны к деметаллургическому предприятию, то в Камнеграде — к музею.

После открытия пагубных свойств элегии большинство комплексов было приспособлено к содержанию и эксплуатации ВААРП-генераторов.

Применение высокоактивных антиэлегических анизотропных ретранслирующих полей — мера по сдерживанию распространения Воздействия, равно как и метод устранения биологических носителей субстрата, манифестантов. Технология создавалась без учёта роста заболеваемости, потому ВААРП-генераторы установлены во всех поселениях, входящих в зону риска. Подобные населённые пункты называют “погостными городами”, местами, готовыми в любой момент обратиться в кладбище»,

— Н. Волкова, «Подземные города: от Теуграда до Москвы».

Эпизод первый

Балтийская Республика: Синекам

парк культуры и отдыха «Город Будущего»

10-12/975

Четверг. Обычный день трудовой недели. Ничем непримечательный в планетарном масштабе: время пока рабочее — около шести часов вечера, а до выходного остаётся пара дней. Синекамский край живёт и дышит полной грудью. В Церупилсе ещё полно туристов, в Прайрисн — работают гимназия с библиотекой, а Линейная полноценно функционирует.

Озеро рассекают множество лодок и водных велосипедов. Все судна, даже самые маленькие, освещены, и в сумерках водоём, как и местный парк аттракционов, горит разноцветными огнями. Именно здесь, в «Городе Будущего», по вечерам происходит пересечение всех городов низменности: приезжают туристы, приводят некоторые группы продлёнки и детей, отучившихся свою смену. Даже подростки не обходят увеселительную зону стороной: их здесь не меньше половины. Некоторые приезжают из самого Ландо, чтобы вместе с друзьями насладиться аттракционами и фирменными синекамскими жареными орехами.

У парка останавливается белоснежная «Макада» — из неё выходит молодая женщина, Мартина Лайне. Она одета совсем не по погоде: на ней лёгкое ситцевое платье и босоножки. Однако холодный ветер не страшит её. Родительница счастливо улыбается, когда выводит из машины своих малолетних детей — королевских близнецов, девочку и мальчика. Едва школьники, в курточках и с праздничными колпаками.

— Вот мы и на месте, — продолжая тихонько улыбаться, воркует над близнецами Мартина. — Вы рады?