ЖЖ Дмитрия Горчева (2007–2008)

Уже уточнили, что корова будто бы не летела, а свалилась с обрыва. А вот это наверняка врут.

И почему-то никто не вспомнил Корову Которая Прыгнула Выше Луны.

12 ноября 2007

На российско-украинской границе в час ночи пришла таможня. Все люди чистой совести давно и безмятежно спали (бренди-коньяк-пиво-водка-виски). Не спал один я: в стране моих предков у меня была безнадежно просрочена регистрация.

Паспорта были уложены в аккуратную стопку сообразно занимаемым сверху вниз спальным местам: Голубенцев-Горчев-Малина.

(В качестве отступления: такие спальные вагоны с трёхместными купе откуда-то завелись в Советском Союзе при самом его закате. На них было написано красивыми иностранными буквами «шляфваген-кароцца кон летти». Мне в те времена так ни разу и не удалось в них проехаться, а тут вот выпал такой случай. Я твёрдо уверен, что конструктор советского плацкартного вагона в загробной своей жизни вечно бредёт по бесконечному проходу, в который на уровне лица с обеих сторон свешиваются ноги в таких вонючих носках, которых даже и не существует в нашем скучном материальном мире, но этот шляфваген устроен ещё глупее — в нём просто невозможно нормально сесть и внутри он болен зеркальной болезнью: рабочий тамбур расположен в нерабочем и наоборот).

Паспорт Голубенцева таможню не заинтересовал вообще никак, равно как и паспорт московского гражданина Малины, а вот от моей синенькой книжицы с изображённой на обложке юртой (золото на голубом, вид сверху) таможня с таким предвкушением потёрла внутри себя ладонями, что даже пошёл некоторый дым.

«Ну что, Дмитрий Анатольевич, — сказала таможня хорошо поставленным баритоном. — Чем занимаемся?»

На этот вопрос у меня не было подготовленного ответа, он сам спустился мне на голову: «Я художник, — сказал я уверенно. — И писатель».

Я так до сих пор и не знаю почему, но это заявление произвело на таможню точно такое же действие, какое производила загадка про а и бэ сидели не трубе на роботов из кинофильма отроки во вселенной.

«И чем в Киеве будете заниматься?» спросила таможня неуверенным тенором. «Встречаться, — ответил я, увеличиваясь в размерах. — Со зрителями. И читателями».

Таможня безропотно поставила мне в паспорт зелёную печать и ушла. Я слушал, как она удаляется: «Художник…, - бормотала она. — и писатель… Художник… или писатель…»

Жалко только, что такой фокус работает только один раз.

17 ноября 2007 — Наблюдения

На эскалаторах петербуржского метро стоит реклама какого-то мясообразного продукта: «БАРАБЕК — тонко и деликатно».

19 ноября 2007

И пошёл. И вышел на мягких негнущихся ногах как соломенный Страшила, который когда-то был лучшим другом Железного Дровосека. Фонари, на площади пластмассовая ёлка. Сел под неё потому что везде снег. Мимо прошёл человек с поднятым воротником.

— Эй, — крикнул ему вослед. — Может чего хочешь?

— А? — Сказал человек с воротником, обернулся.

— Быстро, только быстро — чего хочешь?

— Всё хочу! — Сказал человек с воротником уверенно.

— На, — сказал, — вот тебе всё.

— Ага, — сказал человек, взял всё и ушёл.

На площади не стало совсем никого. Зима ведь. Ёлка. Смешная, с игрушками, мигает. Холодная и ненастоящая.

Потом пришла Снегурочка. Тоже холодная и ненастоящая. Села рядом, посмотрела в глаза и взяла за руки. Успел улыбнуться.

Спустилась из пластмассовых ветвей жёлтенькая лесенка. Значит пора.

И долго-долго, почти до самого утра можно было наблюдать высоко-высоко над пустой площадью и над окружающими её домами, нивами и дубравами удаляющуюся куда-то нахуй тусклую и стеклянную звездочку.

19 ноября 2007

А вот взять книжку про старика Хоттабыча. Как ни крути, а ведь Хоттабыч — он демон, сколько бы он там ни притворялся домашним старичком с отсыревшей бородой.

И что там стало с воспитанным им положительным пионером Волькой — этого никто не знает.

Лично я подозреваю, что пионер этот стал одним из основных персонажей нудной и нескончаемой саги про гаррипоттера.

Но наверняка утверждать, впрочем, не стану, поскольку сагу эту дальше первого тома так и не осилил, даже по-английски.

20 ноября 2007

В этом году много кого умерло. И хорошие люди умерли и не очень, но, когда умер, то это же уже не очень важно, каким ты был при жизни.

Но вот, кажется, никто кроме меня не заметил, что среди прочих умер прекраснейший из гармонистов Сергей Щураков. Если вы не знаете, кто это такой, так и не знайте дальше.

Вот песенка, называется рататуй.

21 ноября 2007

Объяснил сегодня двум школьникам средних классов, что такое толерантность. Получилось, по-моему, вполне понятно: «Толерантность — это когда человек урод, а ты с ним разговариваешь так, как будто он нормальный».

22 ноября 2007 — Футбол

А всё почему? Почему Господин Президент вышел к студентам в кургузом пиджачке без галстука и без часов?

А потому! Потому что всё хорватам отдал, всё до нитки — и часы, и галстук, и два автомобиля газ-24, и коллекцию марок, которую собрал ещё пионером, и стабилизационный фонд, и урожай нефти на десять лет вперёд.