Если новый царь знает, в какой руке нужно держать скипетр, а в какой державу, то царь это ненастоящий, крестится он наверняка слева направо и думает, что сегодня Рождество.
А этот ничего такого не думает — тихий. Года через два разговорится, потом научится закидывать ногу на ногу, а потом наконец-то начнётся война с французами.
Пора уже, пора. Заебало уже без войны. Бегает народ по гипермаркетам, покупает всё, что увидит, потом выбрасывает на помойку. Глаза у народа сухие, а языки мокрые, потому что заняться ему нехуем.
Сходил по ссылке от Гельмана — там прекрасное.
Третий стишок — говно, а первые два замечательные, особенно второй.
Наверняка есть более правильная ссылка на стихи поэта Емелина, но мне её с похмелия искать тяжело и некогда — пора уёбывать.
Хватит уже смотреть со своего пятого этажа на парковку блядей под окном и бывший кинотеатр фестиваль в котором вот уж скоро десять лет как идёт распродажа таможенного конфиската.
Пила давно починена и делать тут больше нехуй.
Всем привет.
2008
Январь
Если на боку колобка написать химическим карандашом слово ХУЙ, он от этого не станет мальчиком, но и колобком быть не перестанет.
Колобок, повешенный на новогодней ёлке, её собой украшает.
Колобок, накачанный при помощи шприца брынцаловской жидкостью, приобретает настолько неожиданный вкус, что этого никто не делал и не делает.
Колобок отличается от Буратино только тем, что он не Буратино.
У колобка не бывает сисек. И хуя не бывает. Да и самого колобка, честно сказать, тоже не бывает.
Ирония судьбы-2 — очень хороший кинофильм.
Старомодный такой, совсем уже забытый всеми добрый и уютный постмодернизм, даже Фашыст из брата-два там поучаствовал в виде сержанта милиции и финн из национальных особенностей.
Жалко, что по новогоднему телевизору там показывали максима галкина и президента путина, а не первую ИС. Тогда было бы ещё смешнее.
А ещё будущий наш президент прекрасен тем, что когда закончится срок его службы, его можно будет привязать к пяти разноцветным шарикам и запустить в вечернее небо с какого-нибудь стадиона — хоть в лужниках, хоть в сочи. И добрый наш ласковый народ будет стоять на трибунах, плакать и махать ему вослед ладошками.
Потом конечно шарики сдуются и он ебанётся где-нибудь в вожегодском районе вологодской области неподалёку от милой моему сердцу необитаемой деревни Медведиха. Отряхнётся, потрясёт головой — что это вообще было? — да и уйдёт, хрустя ветками, жить в лес.
Правда цирковые в лесу долго не живут. Всё же руководить нацпроектами и жить в лесу — это два совсем-совсем разных занятия.
Всех православных — с Крещением Господним.
Александра Николаевича Житинского — с днём рождения.
А старому моему институтскому другу Лёше — упокой души и царствие небесное.
Дождь, а я, как всегда без зонтика. Когда приду домой, надо будет выпить стакан водки и лечь под одеяло, потому что день сегодня опять не наступил. Тьма пришла с востока. Или с запада, какая в пизду разница, если мы всё равно посередине.
Напились вчера с одним фотографом, он читал стихи. Я честно сказал, что стихи хуёвые. Он в ответ сказал, что у меня фотографии хуёвые. Я согласился.
Некоторые люди очень любят заниматься тем, чего не умеют. А как только научатся и им начинают платить за это деньги, так сразу не любят.
Очень большая для меня загадка — это существование города Петербург с ноября по февраль.
По какой-то причине в это время он по-прежнему указан на картах, в него отправляют почтовые бандероли и уходят в него с ленинградского вокзала поезда с пассажирами. Ни один поезд ещё не вернулся, но энергичные москвичи всё снаряжают их и снаряжают — вагонов у них дохуя и если все их отправить в Петербург, то глядишь — вот и освободилось место под новую многоэтажную застройку.
Если в это время выйти в городе Петербург на улицу, то ровно ничего там не увидишь, можно было и не выходить. Если проснулся, то очень скоро поймёшь, что зря. Если с кем-то заговорил, то не ответят. Если тебя самого про что-то спросят — пожмёшь плечами и пойдёшь дальше. Всё происходит как во сне или после смерти: заходит мёртвый человек в круглосуточный магазин, покупает у спящей продавщицы бутылку мёртвой водки или пиво степан разин и тут же исчезает. Вот только что стоял и нет его уже.
В это время и жить тут невозможно, и умереть толком не получится.
Прекрасный город, прекрасный. Ни одну женщину я не любил столько долгих лет.
А ведь когда-то давно я был почти приличным человеком. Я носил пиджак и галстух и ежедневно, кроме субботы и воскресенья, приходил к девяти часам утра на службу. Ежемесячный мой оклад тогда составлял полторы тысячи долларов в необлагаемом налогами конверте. А доллар, между прочим, в прошлом веке ещё не был всеми презираемой разноцветной бумажкой — был он тогда выдержан в суровых и надёжных серо-зелёных тонах с убедительной подписью Главного Казначея и никуда никогда не падал.