Жутко громко и запредельно близко

И тут вдруг мне в голову пришла одна вещь. Огромнейшая. Офонарительная. «Хотите мне помогать?» – «Прошу прощения!» – «С ключом». – «Помогать!» – «Мы можем всюду ходить вместе». – «Тебе нужна моя помощь!» – «Да». – «Ты это говоришь из жалости!» – «Бабай, – сказал я. – Ясно же, что вы очень умный и сведущий и знаете кучу вещей, которых я не знаю, и еще в компании веселее, поэтому, ну, пожалуйста, скажите «да». Он закрыл глаза и ничего не сказал. Трудно было понять, думает ли он над тем, о чем мы говорили, или думает о чем-то другом, или вообще заснул, а я знаю, что старые люди, типа бабушки, иногда так делают, потому что у них это получается само собой. «Вы можете сразу не отвечать», – сказал я, чтобы у него не создалось впечатления, будто я его заставляю. Я сказал ему про 162 миллиона замков, и что поиск, скорее всего, займет много времени, возможно даже, целых полтора года, поэтому совершенно нормально, если ему надо подумать, он всегда может спуститься вниз и дать мне ответ позднее. Он думал. «Не торопитесь», – сказал я. Он думал. Я спросил: «Ну, решили?»

Он ничего не сказал.

«Что вы решили, мистер Блэк?»

Ничего.

«Мистер Блэк?»

Я похлопал его по плечу, и он резко открыл глаза.

«Ку-ку».

Он улыбнулся, как я, когда мама застукивает меня за чем-нибудь, чего нельзя делать.

«Я читал по твоим губам!» – «Что?» Он показал на слуховой аппарат в ушах, который я раньше не заметил, хотя изо всех сил старался замечать все. «Я его давным-давно отключил!» – «Отключили?» – «Давно, очень-очень давно!» – «Нарочно?» – «Хотел сэкономить батарейки!» – «Для чего?» Он пожал плечами. «И вам не хочется слышать?» Он опять пожал плечами, но так, что было неясно, то ли это значит «да», то ли «нет». И тут мне в голову пришла еще одна вещь. Красивая. Стоящая. «Хотите, я вам его включу?»

Он посмотрел на меня и одновременно сквозь меня, типа, как на витраж. Я повторил вопрос, шевеля губами медленно и старательно, чтобы он наверняка меня понял. «Хотите. Я. Вам. Его. Включу?» Он смотрел на меня. Я снова спросил. Он сказал: «Не знаю, как сказать «да»!» Я сказал: «Ну, и не говорите».

Я зашел за него и увидел, что на обоих жучках его аппарата есть маленькие колесики.

«Включай постепенно! – сказал он почти умоляюще. – Давно ведь уже!»

Я вышел из-за него, чтобы он опять видел мои губы, и пообещал быть исключительно осторожным. Потом я зашел за него и стал жутко медленно, по миллиметру, поворачивать колесики. Никакого эффекта. Я еще чуть-чуть повернул. И еще чуть-чуть. Я вышел из-за него. Он пожал плечами, и я тоже. Я зашел за него и повернул колесики еще чуть-чуть – до упора. Я вышел из-за него. Он пожал плечами. То ли аппарат сломался, то ли батарейки сели от старости, то ли он окончательно оглох с тех пор, как их выключил, что возможно. Мы посмотрели друг на друга.

Потом, откуда ни возьмись, мимо его окна пронеслась стая птиц, жутко быстро и запредельно близко. Штук, наверное, двадцать. А может, и больше. Но их также можно было принять и за одну птицу, так слаженно все они действовали. Мистер Блэк схватился за уши и издал целую кучу странных звуков. Он заплакал – не от радости, понятное дело, но и не от горя.

«Вы в порядке?» – прошептал я.

Звук моего голоса заставил его заплакать сильнее, и он кивнул, что да.

Я спросил, не хочет ли он, чтобы я чем-нибудь пошумел.

Он закивал, что да, и слезы просыпались из его глаз на щеки.

Я пошел к кровати и потряс ее, пока не отскочили несколько значков и скрепок.

Он произвел новый выплеск слез.

«Хотите, я его выключу?» – спросил я, но он перестал меня замечать. Он ходил по комнате кругами и прикладывал ухо ко всему, что могло издавать звуки, даже к таким бесшумным вещам, как трубы.

Я бы мог долго смотреть, как он постигает слухом мир, но я и так задержался, а в 16:30 у меня была репетиция «Гамлета», причем жутко важная, потому что впервые со световыми эффектами. Я сказал мистеру Блэку, что зайду за ним в следующую субботу в 7:00, и мы начнем. Я сказал: «Я еще даже с «А» не сдвинулся». Он сказал: «Хорошо», и от звука своего голоса заплакал особенно сильно.

Сообщение третье. 9:31. Алло? Алло? Алло?

Когда в тот вечер мама укладывала меня спать, она почувствовала, что я от нее что-то скрываю, и спросила, не хочу ли поговорить. Я хотел, но не с ней, поэтому сказал: «Не обижайся, но нет». – «Ты уверен?» – «Très fatigué», – сказал я, помахав рукой. «Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю?» – «Не-а». – «Можем поискать ошибки в «Нью-Йорк Таймс»». – «Спасибо, нет». – «Ну, ладно, – сказала она, – спи». Она меня чмокнула и выключила свет, а потом, когда почти совсем вышла, я сказал: «Мам?», и она сказала: «Да?», и я сказал: «Обещай, что не похоронишь меня, когда я умру».