Журавль в небе

– Что именно ты не понимаешь? – удивилась я. – Я изменила тебе. Так вышло. Мне кажется, тут нет никакой необходимости что-либо уточнять. Впрочем, если ты настаиваешь на подробностях… Андре может тебе рассказать. Он прекрасно говорит по-русски, как ты заметил.

– Что? Что ты несешь? – волна ярости поднялась, наконец, и Сережа повысил голос. – ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ? Ты свихнулась, да? Совсем свихнулась тут?

– Думаю, что да, – кивнула я, не без удовольствия заметив, как в лице Андре промелькнуло беспокойство. Сережа повернулся к нему.

– Получается, вы трахались, да? Она переспала с вами? И что, это так принято тут, в вашей долбаной Франции, чтобы приглашать на обед всю дружную семью?

– Думаю, вам лучше уйти, – сказал Андре.

– Мне лучше уйти? Это вам лучше, чтобы я ушел. Тихо извинился и убрался восвояси. Так, блин? Да, Даша? Ты тоже хочешь, чтоб я ушел? Так будет лучше, если я оставлю тебя с ним? Чтоб ты продолжила мне изменять? – в его голосе появились визгливые интонации, но странным образом, мне не было ни страшно, ни неудобно. Словно что-то волшебное было подмешано в этот старый, выдержанный коньяк, и я смотрела на происходящее с интересом стороннего зрителя. Старое французское кино. Андре хотел этого, посмотрим, что он будет делать теперь. Может быть, они подерутся? Интересно, кто окажется сильнее? Сережа высокий, плечистый, но я знаю, что за этим не стоит реальной силы Он никогда не был серьезным фанатом спорта. Андре тоже высок, но сложен изящнее. Тонкие пальцы, резко очерченный контур плеч – но он силен, я испытала это на себе, я знаю, как сильны его объятия. На кого бы я поставила? На Сережу?

– Я сожалею, что так вышло, – ответила я. – Сожалею. Господи, какое смешное слово – сожалею. Ни о чем я не сожалею, Сережа.

– Вот, значит, как… – процедил он, а затем вдруг пересек библиотеку и, раньше, чем я успела сориентироваться, замахнулся и ударил меня кулаком по лицу. О, да, ставить стоило на Сережу. Острая боль заставила меня закричать, я потеряла равновесие и отлетела назад, опрокинув бокалы. Раздался звон стекла, Андре бросился на Сережу, выкрутил ему руку и повалил на пол, лицом вниз, прижав коленом к полу. Сережа пыхтел и силился освободиться, а я смотрела на холодное, полное презрения лицо Андре.

– Не смей ее трогать, – произнес он, медленно разделяя слова на слоги. – Ни-ког-да, слышишь?

– А-а-а, пусти, свинья французская! – закричал Сережа, но Андре держал его крепко, зафиксировав намертво вывернутую руку. Мне стало страшно, я испугалась, что Андре сломает ее.

– Оставь его! – воскликнула я, поднявшись на ноги. Андре меня не слышал, я бросилась к ним. Я пыталась разогнуть его пальцы, один за другим, но у меня ничего не выходило. О, я пожалела о том, что устроила. – Оставь его! Отпусти его, Андре, – я чуть не плакала. – Я не хочу этого.

– Он ударил тебя. Он ударил…, – Андре придавил Сережу так, что, казалось, сейчас раздавит. Сережа закричал, и я тоже.

– И что? Я изменила ему!

– Пусти, черт!

– Андре разжал тиски, и Сережа с трудом поднялся, шатаясь и переваливаясь с боку на бок. Потом мазнул по мне диким, ошалевшим взглядом, но ничего не сказал и, развернувшись, молча вышел из комнаты. Я попыталась двинуться за ним, но Андре удержал меня. Я и не заметила, как слезы потекли по моему лицу. Андре прижал меня к себе и принялся целовать, стирая слезы губами, но от этого я зарыдала еще сильнее.

– Он бы все равно уехал. Он бы завтра уехал, – прошептала я, обвиняя Андре во всем, что произошло.

– Я не могу ждать до завтра, – покачал головой Андре.

* * *

Что это было? Помутнение рассудка? Я не чувствовала себя человеком разумным с тех самых пор, как увидела Андре. Жизнь стала такой непредсказуемой, такой острой и пряной, как блюдо арабской кухни. Я ходила по лезвию ножа. Как можно было верить в то, что я останусь целой и невредимой? В библиотеке стало тихо после того, как Сережа ушел. Куда он пошел? Может быть, именно в этот самый момент он кричит, стоя посреди роскошного холла, опрокидывает произведения искусства, вырывается из рук подоспевших слуг или охранников? Я не заметила, есть ли в этом доме охрана. Наверняка, есть. Но что бы ни делал сейчас Сережа, ударная волна от его действий сюда явно не добралась, и мы сидели на полу в полнейшей тишине. Андре достал из кармана чистый носовой платок, притянул к себе бутылку коньяка бог знает какой выдержки, смочил платок и приложил к моей щеке. Я вздрогнула и издала тихий стон – от спирта защипало. Мне не было видно, но я чувствовала – Сережа разбил мне лицо в кровь. Прекрасный хук справа.

– Больно? – спросил Андре, смачивая рану коньяком. Он делал это нежно, его глаза были такими внимательными, лицо взволнованным, а движения точными и профессиональными. Мне очень захотелось зарыться в его объятия и позволить себе не думать больше ни о чем.

– Все в порядке, – пробормотала я, пытаясь справиться с валящей с ног усталостью.