Жуков

О своих предположениях Жуков доложил 29 июля Сталину. Главный его вывод заключался в том, что на московском направлении противник в ближайшее время не сможет вести крупные наступательные операции, так как от контрударов советских войск он понес здесь слишком большие потери и не располагает крупными стратегическими резервами для обеспечения флангов группы армий „Центр“. На прибалтийском направлении без дополнительных сил немецкие войска не в состоянии начать операцию по захвату Ленинграда. На Украине наиболее слабым участком обороны советских войск является Конотоп — Гомель. Сюда противник сможет повернуть часть сил группы армий „Центр“ и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева.

Мы имеем возможность сравнить предположения Жукова с намерениями немецкого командования, которые были изложены в директиве № 34 Генерального штаба, подписанной 30 июля Гитлером. Она требовала от войск группы армий „Север“ продолжать наступление на Ленинград, окружить его и установить связь с финской армией. Группе армий „Центр“ предстояло перейти к обороне, на правом фланге провести наступление с ограниченной целью — занять более выгодные исходные позиции. На группу армий „Юг“ возлагалась задача продолжать операции против советских войск западнее Днепра, захватить плацдармы в районе Киева и южнее, уничтожить 5-ю армию Юго-Западного фронта.^[227] Впервые с начала Второй мировой войны немецкие армии вынуждены были перейти к обороне на главном стратегическом направлении. Гитлер считал, что в условиях, когда сопротивление советских войск значительно возросло, а потери немецких войск увеличились, особенно в танковых группах, невозможно одновременное наступление на Ленинград, Москву и в сторону Донбасса. Наступление на Москву было остановлено.

Таким образом, Жуков в целом правильно предугадал замысел противника. Он считал необходимым немедленно организовать на западном направлении мощный контрудар, пока противник там ослаблен, и ликвидировать ельнинский выступ. Но его предложение отвести Юго-Западный фронт за Днепр, а Киев сдать, чтобы спасти войска фронта, вызывало у Сталина ярость. Как можно додуматься сдать Киев!

И вновь Жукова, как уже не раз случалось на подобных совещаниях, подвело самообладание: вспылив, он попросил освободить его от обязанностей начальника Генштаба и послать на фронт.

И все же сейчас трудно судить, что повлияло на решение Сталина в отношении Жукова: то ли вспыльчивость и резкость Георгия Константиновича, то ли его неприемлемое для Сталина предложение сдать Киев. Вероятнее всего, так, в частности, считает А.М.Василевский, Сталин предпочел использовать командный опыт Жукова непосредственно в войсках.^[228] Так или иначе, от обязанностей начальника Генштаба его освободили. Жуков назначался командующим Резервным фронтом с сохранением обязанностей заместителя наркома обороны и члена Ставки.

31 июля Жуков, сдав дела назначенному вместо него Б.М.Шапошникову, выехал в Гжатск, в штаб Резервного фронта. В тот же день он доложил Шапошникову о критическом положении, в которое попала группа войск генерала В.Я.Качалова: после взятия немцами Рославля ей грозило окружение. Шапошников согласился с предложением Жукова немедленно оттянуть на восток левый фланг и центр группы. Однако слабая выучка личного состава, недостаточно тесное взаимодействие между родами войск, нехватка авиации для их поддержки с воздуха не позволили полностью выполнить поставленную задачу. Против группы Качалова были брошены девять вражеских дивизий, которым удалось 3 августа окружить советские войска в районе Рославля. На следующий день Владимир Яковлевич погиб в бою. Это подтверждает и обзор штаба 9-го немецкого армейского корпуса, захваченный впоследствии советскими войсками: „К этому моменту пал командующий 28-й армией Качалов, который со своим штабом, вместе с особо мощной танковой группой пытался прорваться через Старинку, но, в конце концов, был задержан и не прошел“. Жуков в своих „Воспоминаниях и размышлениях“ пишет, что генерал В.Я.Качалов пал смертью героя.

Перед угрозой всеобщего развала фронта Сталин идет на применение крайних мер с целью укрепления дисциплины и стойкости войск. Особо показателен в этом отношении (да он и был показательным!) приказ Ставки Верховного главнокомандования Красной Армии № 270 от 16 августа 1941 года „О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий“. В нем говорилось:

„Не только друзья признают, но и враги наши вынуждены признать, что в нашей освободительной войне с немецко-фашистскими захватчиками части Красной Армии, громадное их большинство, их командиры и комиссары ведут себя безупречно, мужественно, а порой — прямо героически. Даже те части нашей армии, которые случайно оторвались от армии и попали в окружение, сохраняют дух стойкости и мужества, не сдаются в плен, стараются нанести врагу побольше вреда и выходят из окружения…