Жуков

Потом специальная комиссия подсчитала: разбито до 150 танков и штурмовых орудий, около 6 тысяч автомашин и тягачей, примерно тысяча орудий, три тысячи повозок. Свыше тысячи вражеских солдат и офицеров убиты. Обезумев от ужаса, нестройные толпы немцев сдавались, пытавшихся сопротивляться добили.

Прорыв у Бобруйска и успехи сопредельных фронтов у Витебска поставили под прямую угрозу окружения всю немецкую группу армий «Центр». Жуков не без интереса кадрового военного следил за действиями вражеского командования: что оно предпримет?

Он заключил: «Наблюдая и анализируя тогда действия немецких войск и их главного командования в этой операции» мы, откровенно говоря, несколько удивлялись их грубо ошибочным маневрам, которые обрекали войска на катастрофический исход. Вместо быстрого отхода на тыловые рубежи и выброски сильных группировок к своим флангам, которым угрожали советские ударные группировки, немецкие войска втягивались в затяжные фронтальные сражения восточнее и северо-восточнее Минска».

Образ действия, избранный тугодумами в немецких штабах, открыл блистательные перспективы для параллельного преследования. Обходя узды сопротивления, наши тапки проходили до 50 километров в день, а среднесуточный темп общевойсковых соединений — 20 километров. Громадную помощь оказывали белорусские партизаны, перекрывшие пути сообщения врага, нанося ему удары с тыла, Дело явно шло к окружению главных сил 4-й немецкой армии. «Как и надлежало в подобных случаях, — заметил Г. К. Жуков, — главные усилия все командные инстанции сосредоточили на разведке, с помощью которой молено было определить замысел и практические мероприятия врага. Но как мы ни старались раскрыть и выяснить что-либо важное в стратегическом руководстве немецкого командования, мы ничего не обнаружили, кроме небольшого усиления особо опасных для них направлений».

Если так, тогда по обнаружившейся тупости немецких генералов судьба их 4-й армии предрешена. Но даже на краю очевидной и неминуемой гибели немцы продолжали выполнять указания — оставлять после своего ухода «выжженную землю».

От партизан получили сведения, что немцы срочно минируют оставшиеся в Минске крупные здания — Дом правительства, здание ЦК партии Белоруссии и окружной Дом офицеров, готовятся стереть их с лица земли. За это они дорого поплатились.

Известия об этом Георгий Константинович, прекрасно знавший город, воспринял крайне болезненно. По его указанию наше командование ускорило продвижение, чтобы предотвратить новое преступление фашистских варваров. 3 июля город был освобожден. С глубокой скорбью Жуков осмотрел Минск, в котором в свое время прослужил семь лет. Сплошные руины, из которых навстречу освободителям выбирались измученные, истощенные до предела считанные жители столицы Белоруссии, чудом выжившие под пятой оккупантов.

Некоторых виновников и соучастников чудовищных злодеяний добивали в окружении к востоку от Минска. Именно в этом «котле» уничтожили уже к исходу 3 июля основную группу соединений 4-й немецкой армии. Там примерно за неделю была ликвидирована почти стотысячная группировка. В плен сдалось 57 тысяч германских вояк, среди них двенадцать генералов.

Как и везде, освобожденная земля носила страшные следы немецких злодеяний. В Белоруссии они убили 2200 тысяч мирных жителей и военнопленных. Уничтожили целиком или частично 209 городов и районных центров, 9200 сел и деревень. Зверства оккупантов служили самой наглядной агитацией против врага: по сравнению с ними блекли любые слова. Теперь фашистских зверей настигло справедливое возмездие.

Генерал Горбатов, подъезжая к железнодорожному мосту через Березину, был поражен: на поле более трех тысяч вражеских трупов. Здесь безуспешно пыталась прорваться очередная орда окруженных и попала под огонь счетверенных зенитных пулеметов нашей охраны моста. Горбатову «вспомнилось старинное выражение: «Трупы врагов пахнут хорошо»; и я изменил маршрут двум дивизиям второго эшелона, которые направлялись к наведенному мосту у местечка Свислочь, чтобы они прошли через железнодорожный мост и посмотрели на работу своих товарищей из первого эшелона. Пройденные ими лишние шесть километров окупятся в будущем, думал я».

Да, то, несомненно, была лучшая воспитательная работа в войсках, которые испытали глубокое удовлетворение при виде поверженных врагов и не хотели отставать от своих боевых товарищей в бою. Ярость наступавших все увеличивалась, они сметали со своего пути фашистскую нечисть.

К десятым числам июля, оставив далеко позади Минск, наши доблестные войска вели бои на меридиане Вильнюс — Барановичи — Пинск. От Западной Двины до Припяти в полосе примерно 400 километров организованная германская оборона рассыпалась.