Жуга. Осенний лис

К исходу седьмого дня после отплытия из Лондона попутный ветер утих, и моряки взялись за вёсла. Особой спешки, впрочем, не было – здесь проходило тёплое течение, и даже если не грести, а только править, кнорр и так сносило к северу. День выдался необычайно солнечным и ясным. Пригрело. Разбившись на три смены, мореходы неторопливо работали вёслами. Корабль постепенно приближался к северной оконечности Британии.

Вильям стоял у борта кнорра, глядя вдаль. Молчал. Похоже было, что в последнее время барда посетило вдохновение. Он вытащил свои бумаги и частенько черкал в них пером, примостившись на скамейке возле мачты, где качало меньше всего. Скамейка в результате вся покрылась чернильными пятнами, моряки ворчали на Вильяма, но больше в шутку, чем всерьёз.

– О чём задумался? – спросил Жуга, подходя ближе.

– Да так, – рассеянно ответил бард, – пришла одна идейка. Думаю, не удастся ли пиесу написать. Про остров, старого волшебника и его дочь. И про корабль. И чтобы буря была… Да, буря непременно! – Глаза Вильяма широко раскрылись, загораясь вдохновенным огоньком. – И чтобы вызвали её! Знаешь, забавная такая вещица может выйти – ни драма, ни комедия, а так… И то и это.

– Ты сначала старое закончи, а уж потом за новое берись.

– Тоже верно.

Бард хотел закончить мысль, но в этот миг послышался крик Сигурда.

– Хэй, там баскинг! – закричал рослый норвег, вставая и указывая на воду. – Глядите – баскинг!

Моряки побросали вёсла и метнулись к правому борту. Послышались смешки и шутки.

– Экая громадина!

– Греется, зараза…

– Неженка!

Жуга перегнулся через борт и разглядел в холодной синеве неподвижное продолговатое тело огромной рыбы, выставившей морду из воды.

– Это что, – спросил он оказавшегося рядом барда, – кит?

– Китовая акула, – отозвался Вильям, из-под ладони глядя на морского великана.

– Дохлая?

– Живая. Спит. Моряки зовут их баскингами. Это по-английски значит «греющаяся» или вроде того. Повезло нам – в это время года их нечасто увидишь.

– Точно, – Яльмар посмотрел на барда с уважением. – Они на глубину зимой уходят.

– Зачем?

– А Хёг их знает. Тоже спать, наверное. А по лету любят греться этак вот, на солнышке. Знатная зверюга, жалко только несъедобная. Ладно, посмотрели и будет. Вёсла на воду, ребята! Подналяжем, эхой! Завтра, если доберёмся до пролива, повернём на запад.

Он оглянулся на барда.

– Где тебя высадить, рифмач?

Вопрос был более чем своевременный. Они прошли и Халл, и Сандерленд, заливы Ферт-оф-Форт и Мори-Ферт. Остались позади Монтроз и Абердин, и все другие земли скоттов. Британия была не бесконечна; острова Оркнейского архипелага были последним местом, откуда можно было возвратиться в Лондон без особого труда, а дальше к северу, на острова Шетландии, Яльмар заходить не собирался.

Вильям долго молчал. Взглянул на травника. Потупился.

– Нигде не надо, – наконец проговорил он. – С вами я хочу. Возьмёте?

Жуга нахмурился.

– Это ещё зачем?

– Вильям, – сурово сказал варяг, – хватит ерунду болтать. Мы не шутки шутим, мы не знаем, чем всё кончится.

– Чем бы ни кончилось, – ответил тот, – я должен знать, что будет. А иначе не успокоюсь. Вы ведь всё равно потом обратно поплывёте. Рано или поздно, но поплывёте. А здесь мне какой резон сидеть? Кто меня зимой в Англию повезёт?

Вильям умолк. Однако ответа не последовало, и бард почувствовал, что должен ещё что-то сказать, как-то выразить свои чувства.

– Я… Ты понимаешь, Лис, за эти месяцы, которые с вами, я больше написал, чем до того за пять лет. Возьмите с собой, лишним не буду. Честное слово!

Яльмар и Жуга переглянулись. Варяг поскрёб в затылке, плюнул в воду и рассмеялся, оскалив жёлтые зубы.

– Ну, умён, собака! Как всё ловко рассчитал. Что скажешь, Лис?

– А что я могу сказать? – развёл руками травник. – Не бросать же его за борт. Придётся взять. Вдруг и впрямь чего хорошее напишет да прославится.

Варяг кивнул:

– Придётся. В конце концов, недаром мудрые говорили:

Знает лишь тот,
кто много
объездил земель,
чем другие живут,
что у них на уме,
что у них на душе.

Он сделал паузу и смерил барда взглядом.

– Ладно, Хёг с тобой. Пойдёшь с нами. Глядишь и сделаем из тебя настоящего викинга. Садись за весло. Только, чур, потом не стонать!

– Не буду!

Вильям уселся на скамью, сменяя Бранда, сбросил плащ, свернул его и подложил под себя. Поплевал на ладони и взялся за весло. Жуга расположился рядом. Некоторое время они гребли молча, покуда не втянулись в общий ритм. Весло запело тонким скрипом в шорохе воды, бард задышал ровнее, снова стал глядеть по сторонам. Взгляд его задержался на Кае. Вильям покраснел и отвёл глаза.

– Жуга, скажи мне: кто он, этот Кай? Почему он… так?

Травник задержал весло и пропустил гребок. Некоторое время смотрел, как скатываются капли со сверкающей на солнце лопасти. Вздохнул и вытер пот со лба.

– Трудно сказать, – наконец ответил он. – Он так привык, он… Он другой. Я сам до сих пор никак не разберусь, кто он. И не нам всё это исправлять.

– Но я не понимаю. Весь этот маскарад – зачем это ему было нужно?