Жуга. Осенний лис

– Сержусь? – Гертруда посмотрела на него как-то странно. Поставила на стол корзину с овощами, выложила хлеб. – Н-нет. Вовсе нет. Зачем ты пришёл?

– Нам надо поговорить.

– Зажги огонь.

Жуга повиновался. Растопка вспыхнула, поленья в очаге занялись. Маленькое помещение наполнилось теплом и светом.

– Есть хочешь?

– Нет.

– Тогда, быть может, выпьешь вина? – Гертруда вынула из шкафчика кувшин. Взгляд её упал на подсвечник. – Ты… поднимался наверх?

– Я слышал, ты собираешься плыть с нами, – медленно проговорил травник вместо ответа. – Это правда?

– Тебе Золтан сказал?

– Значит, правда. Зачем тебе это нужно?

– Долго объяснять.

Бокалов здесь не было. Вино Гертруда разлила в две чайные фаянсовые кружки, покрытые голубоватой, в трещинках, глазурью. Рубиновая струйка чуть дрожала, стекая из горлышка кувшина. Помедлив, гадалка взяла одну чашку и осторожно села у камина.

– Это Тил? Это всё из-за Тила?

– Не только, – уклончиво сказала та. – Причин здесь несколько. Одна из них, конечно, Тил, ты прав. Мы ещё поговорим о нём. Мне небезразлично, что с ним будет. Другая – Рик. Я никогда не видела дракона, и мне ужасно интересно наблюдать за ним. И потом, есть ведь ещё и АэнАрда.

– У Яльмара, – Жуга поднял голову, – семеро сошли на берег, когда он сказал, что поплывёт на дальние острова. Ты слышишь, Герта? Семь опытных, на всё готовых мореходов не захотели рисковать и остались в городе. А ты живёшь как женщина, почти из дому не выходишь, ни разу в море не была. Нет, я не осуждаю и не порицаю, живи как хочешь, но…

– Ну, договаривай, – подначила та. – «Женщина на корабле – к несчастью», это ты хотел сказать? Это тебя так тревожит? Думаешь, я буду лишней?

Жуга поставил на стол пустую кружку и с силой потёр ладонью лоб.

– Нет, почему, толковый маг нам пригодился бы, – признал он. – Хотя, по правде говоря, нам лучше обойтись без магии. И несчастья совсем ни при чём. Гертруда, ты… ну, просто ты не сможешь плыть. У Яльмара торговый кнорр, без всякого удобства. Там нет кают, там спят вповалку под шатром из паруса. Там все обязаны грести, а вместо отхожего места – дырка в палубе. Там у тебя даже побриться тайком не получится. Можно исхитриться… но зачем? Из любопытства? Я не верю. Мы же взрослые люди, мы редко рискуем бесплатно. Так чего ради ты хочешь бросить всё? А?

– Тебе не понять.

– А может, всё-таки пойму?

Гертруда медлила с ответом. Руки её беспокойно теребили подол платья, будто счищая невидимое пятно. Огонь в очаге плясал и потрескивал. Наконец она встала, взяла кувшин, вновь наполнила чашки, взяла свою и отвернулась.

– Дело не в Телли, – глухо сказала она. – И не в Рике. Дело в тебе.

– Во… мне? – Брови травника полезли вверх. – При чём тут я? Эй, успокойся, у тебя руки дрожат.

– Не умничай, – немного резко огрызнулась та. – Руки дрожат… – она пригубила вино и криво усмехнулась. – Ещё бы не дрожали! Ты правда ничего не чувствуешь?

– Дураком я себя чувствую, – буркнул Жуга, – и мне это здорово надоело.

– Тогда послушай, что скажу. Я не ухожу из дома, не оставив предварительно ловушек для непрошеных гостей. А я никогда не жду гостей.

Она нерешительно покусала губу, глотнула вина (зубы стукнули о кружку) и продолжила:

– Когда я поняла, что в доме кто-то есть, я думала… Ну, в общем, ты не должен был… Заклятие выверта на входе. «Мельница» на лестнице. Заклятие дезориентации наверху и в коридоре. «Аргус». «Сети Мерлина» на кухне. Слепота на нижних этажах… Никто не мог войти в мой дом. А ты их просто не заметил! Все, понимаешь? Все!

Она почти кричала. Травник хмыкнул в замешательстве, взъерошил волосы рукой.

– Может, ты про них забыла? – предположил он.

Герта покачала головой:

– Исключено. Я каждый раз их активирую, если ухожу. А ты не просто прошёл – ты их уничтожил. Разломал. Впитал энергию, как губка. Я понимаю, это не так страшно слушать, но… как бы это объяснить… – Теперь уже она потёрла лоб. – Представь, что ты поставил на врагов капкан и самострел, развесил сети, посадил на цепь собаку… А потом приходишь и видишь, что капкан сломан и валяется в углу, от сетей остались обрывки, собаку пристрелили из того же самострела, да ещё и обглодали до костей. Ты войдёшь после такого в этот дом?

Жуга молчал, ошеломлённый.

– Это действительно выглядит так? – проговорил он наконец. Герта не ответила. – Как это могло случиться?

– Послушай, Жуга, пойми меня правильно. Я вижу, что́ случилось, но это не значит, что я понимаю.

– Тогда зачем я тебе нужен?

– Каждый мастер должен оставить после себя ученика. Я не простила бы себе, если бы прошла мимо такого таланта, как ты.

Теплилась свеча. Густое красное вино в голубоватой фаянсовой глубине казалось почти чёрным. В голове у травника слегка шумело, неистово чесалась левая ладонь. Поленья в очаге уже разгорелись как следует, Жуга наклонился, загремел ведёрком и подбросил угля. Гертруда одобрительно кивнула и после вынужденной паузы заговорила вновь. Её негромкий, не мужской, не женский, какой-то средний голос заполнил маленькую кухню.