Жрец

Помогая Ди-ру, мне довелось повстречаться со многими людьми, такими разными и порой невыразимо красивыми. Но привлекали они не своей внешностью, а сиянием глаз; их взгляд был живым и ярким, и ты не мог не улыбнуться, глядя на этих людей. Мне всегда было удивительно, как непредсказуемо и временами абсурдно нас привлекает другой человек, неидеальный, странный, быть может, совершенно нескладный да некрасивый. Для всех он выглядит неприметным, но для нас становится самым ярким и дорогим. Ведь порой именно недостатки и делают нас особенными. И подчас можно стать для кого-то важным, даже если ты сломан внутри. Самой мне трудно в это поверить, но Ди-ру говорила подобные вещи горячо и страстно; для нее, вероятно, такое отношение к другим было естественным.

Мне же казалось, что человек, чье внутреннее состояние души переломано, не может кому бы то ни было понравиться. Он словно выпадает из мира, времени, жизни, становится пустым и другие попросту перестают его видеть и чувствовать; он становится для них никем. Именно так я воспринимаю себя.

Словно бы меня уже и нет.

– Что это за камни? – вопрос Ик-су выдернул меня из мыслей, и только через несколько мгновений я поняла, что именно он спросил. Я перевела взгляд на браслет из темно-красных резных камней, нанизанных на прочную нить, и коснулась шершавой поверхности кончиками пальцев, ощутив привычное покалывание.

– Карнеол. Иначе сардер.

– Ты сама его сделала? – задал новый вопрос, поднявшись и направляясь к печи.

– Нет, это был подарок от одного странника, проходившего через наш город, – глядя на попытки Ик-су справиться с ножом, я поднялась и взяла тот из его рук. – Почему ты решил поселиться так далеко от города?

– Мне всегда нравились места, где тихо и спокойно.

– Любишь одиночество?

– Нет, – тихо ответил юноша. – В одиночестве нет ничего хорошего. В истинном одиночестве, когда в целом мире у тебя нет ни одной близкой души. Это поистине ужасно, осознавать, что ни в одном краю – ни в близком, ни в далеком – никто не ждет тебя. А ведь таких людей очень много, тем более в такие смутные времена. Тебе ведь известно, что произошло с нашим императором?

– Не очень интересуюсь политикой, – пожала я плечами. – Поэтому нет, не знаю.

– Его убил юноша, ныне занявший трон.

– Думаю, нас это не касается.

– На него возлагают большие надежды. Люди верят, что он сможет восстановить былую мощь империи, приведенной в упадок милосердием и добротой предыдущего правителя. Но у них осталась принцесса, которой удалось избежать уготованной ей смерти и тайком покинуть столицу. Правда, ныне за ней ведется охота.

– Слабым не место у власти, – задумчиво замерев на несколько мгновений, я вновь продолжила нарезать корень ши, который собиралась добавить в похлебку. Бросив взгляд на юношу, я продолжила. – Хуже жестокого императора, может быть лишь император мягкосердечный. И правильно поступил этот юноша, убив такого правителя. Иначе страну ждало бы разорение. А ты? Ты ведь наверняка видел все эти события, что так важны для империи, ведь как-никак, но ты жрец.

– Видел, – после короткого молчания, подтвердил мои слова юноша.

– И не стал вмешиваться.

– Предначертанное судьбой изменить невозможно.

Перехватив нож, я толкнула юношу в плечо, отчего тот отлетел, ударившись спиной о стену, и, стремительно скользнув к нему, вонзила острие в стену возле головы жреца. Нож со стоном прошел в трещину между камнями, осыпав на пол глиняные крошки, а Ик-су глухо выдохнул. Между светлыми кудрями длинной челки, рассыпавшейся по лбу юноши, мелькнули его глаза удивительного аметистового цвета. Поймав его взгляд, я улыбнулась, вытащив нож из стены.

– Предначертано ли мне было тебя убить?

– Это известно, – сглотнув, ответил юноша, – лишь тебе одной.

– Не хочу верить в существование судьбы, – вздохнув, я прислонилась к столу и перевела взгляд на дощатый пол. – Если существует судьба и заранее прописанный план нашего пути, тогда жизни людей не имеют никакого смысла. Если боги, а не мы сами, руководят нашими поступками, то мы не больше чем марионетки в спектакле сумасшедшего и своенравного кукловода. Все наши мысли, переживания и чувства в таком случае не имеют никакой ценности и значения. А если так, то ради чего тогда жить?

***

Как интересно раскрывается человек, когда живешь рядом с ним. С нашей первой встречи прошло почти три недели. И практически все это время Ик-су пропадал на невысоком обрыве над озером, вознося молитвы известным ему одному богам. Вероятно, он на самом деле верит, что его пламенный шепот может достичь душ созданий, вознесенных им до недостижимых высот. Я ему даже немного завидую: когда считаешь, что есть кто-то рисующий нити твоей судьбы, что сплетаются в события и жизненный путь, то нет страха перед будущим, нет тяжести ответственности за каждое принятое решение и обрушающиеся вслед за ним последствия. К тому же всегда приятно думать, что есть кто-то боле мудрый и сильный, кто в нужную минуту возьмет тебя под свою защиту.