Жизнь за жизнь

– Суд непременно учтет твою помощь следствию, – сказал подполковник юстиции. – Я, в свою очередь, готов это подтвердить документально. Ты можешь вместо строгой, как рецидивисту положено, на общую зону пойти, а то и вообще на поселение. Но я за суд решать никакого права не имею. Так что, ежели что, не обессудь. Мои силы невелики, и мое мнение мало кого интересует.

Последняя фраза была чистой правдой. Соколовский любил ее использовать во время допросов хотя бы потому, что она словно бы говорила о его открытом и откровенном, бесхитростном характере, позволяла надеяться на открытое поведение подследственного, на его взаимную откровенность.

Фоторобот оказался не особо вразумительным, но был сразу разослан по всем районным отделениям полиции области. Подполковник юстиции Соколовский не испытывал особой надежды на то, что преступник где-то будет опознан. Однако он уже через час начал обзванивать участковых уполномоченных. А вдруг? Мало ли что.

Эти звонки заняли у Сан Саныча остаток рабочего дня. За это время он сумел поговорить только с половиной людей, нужных ему сотрудников. Многие из них с фотороботом ознакомиться еще не успели.

Однако двое собеседников сообщили ему о том, что у них на участках есть некие подозрительные личности, слегка похожие на типа, изображенного на фотороботе. Два капитана, давшие подполковнику юстиции такие сведения, работали в сельских опорных пунктах, расположенных недалеко от областного центра. Они обещали уже к вечеру дать ему полные данные об этих субъектах, в том числе и по их алиби, если таковое имеется. Сан Саныч оставил им свой сотовый номер, чтобы они могли связаться с ним в любое время.

Движение началось, но данное обстоятельство не особенно радовало подполковника юстиции, поскольку методы расследования были традиционными, привычными, а это дело виделось ему не совсем обычным. Он сам не мог сформулировать свои ощущения, но нежданный дневной визит преступника в его кабинет и похищение из сейфа нескольких уголовных дел словно бы предупреждали старшего следователя о чем-то необыкновенном.

Неприятных моментов в этой ситуации хватало. Главные из них шли изнутри следственного управления. Секретарша Лидочка позвонила Сан Санычу и сказала, что полковник Спиридонов требует к концу рабочего дня себе на стол отчет о проделанной работе.

Эта морока заняла у подполковника Соколовского более получаса. Клавиатуру компьютера, которую сотрудники управления звали просто клавой, он никак освоить не мог, печатал только одним пальцем, как сам говорил, клопа давил. Мало того что некоторое время назад начальство обязало следователей дублировать все материалы уголовных дел в оцифрованном виде. Это и так заставляло его порой засиживаться в кабинете на лишний час, если не больше. А тут еще и отчет пришлось писать по первому же дню следствия, когда и отчитываться-то практически не в чем.

«Наверное, и по всем последующим дням тоже придется мне это делать», – подумал Сан Саныч, хорошо знавший характер своего прямого руководителя.

Нрав этот был совсем не сахарным, говоря проще, порой даже вздорным. Как так случилось, что именно Спиридонов стал руководить основным следственным ядром области, подполковнику юстиции было непонятно. Он занял эту должность, видимо, просто потому, что ему, бывшему партийному работнику, необходимо было дослужиться до пенсионного возраста, который так некстати оказался повышен.

Многие толковые и дельные следователи попросту не смогли сработаться с новым руководством и ушли кто куда. Некоторые стали адвокатами, другие – следователями в районных отделах полиции. Они занимались, например, поиском вора, укравшего у вечно пьяного пожилого соседа пару калош, и про серьезные расследования только краем уха слышали. Да и то если к ним запрос за подписью того же Спиридонова поступал.

Но самого начальника следственного управления такое положение вещей ничуть не смущало. Он каким был, таким и остался. Ему, кажется, хватало того, что его дома жена поддерживала. Там он, видимо, так часто говорил о том, что является незаменимым специалистом, что сам уже давно нисколько не сомневался в этом. Мысль, тем более озвученная, материальна. Эта истина известна всем.

Однако некоторые сотрудники следственного управления сумели-таки приспособиться к характеру руководителя. В их числе был и подполковник Соколовский. Он быстро и легко понял, что Спиридонову лучше не возражать, а просто-напросто заниматься своим делом. Тогда он ни во что не будет вмешиваться, что само по себе очень важно. Порой следует поддакивать ему, при подходящей возможности, когда это не выглядит нарочито унизительно, льстить, подсказывать что-то при решении очередного кроссворда. Ведь ими полковник был увлечен даже больше, чем своей женой, крупной и статной женщиной. Соколовскому казалось, что его начальник должен ползать по ней и кричать от восторга: «Неужели это все мое?»