Жизнь за жизнь

Соколовский покинул здание, прошел к своей машине, так и стоящей с распахнутой дверцей у торца следственного управления, сел за руль и перегнал автомобиль на парковку, находящуюся рядом с главным входом.

Сан Санычу показалось, что щипач Спиридонов, задержанный вчера, был человеком почти пенсионного возраста. По крайней мере, выглядел он лет на шестьдесят с небольшим гаком. Этому способствовала и обширная лысина, всегда старящая любого мужчину. Подполковник Соколовский заполнял шапку протокола допроса, спросил про возраст, узнал, что Спиридонову нет еще и сорока лет, и весьма удивился этому факту.

Но своими ходками уголовник явно гордился. Об этом громко говорили даже его пальцы с вытатуированными на них перстнями, от которых расходились лучи. Пять ходок вызовут уважение на любой зоне. Поэтому попасть на шестую рецидивист, видимо, не слишком опасался. В заключении он чувствовал бы себя, может быть, даже лучше, чем на свободе. Там ему, скорее всего, было привычнее.

Но отказываться отвечать на вопросы, как это часто бывает с прожженными уголовниками или с совсем молодыми пацанами, мечтающими о криминальном будущем, он не стал.

– Что о своем работодателе скажешь? Кто тебя нанял? – спросил Соколовский.

– Ваш человек, из цветных, явно при погонах, – проговорил Спиридонов и полюбопытствовал: – Вы специально, что ли, мне его подсунули? Или залетный какой?

– С чего решил, что он из цветных? – не ответив уголовнику, задал подполковник юстиции следующий вопрос.

– По базару понятно. Во-первых, на «вы» обращался, пытается встречное уважение вызвать. Во-вторых, принялся что-то говорить, потом ляпнул: «Отставить!» и начал снова. Два или три раза так было. Передумывал. А слово «отставить», оно ведь из вашего лексикона, всегда к погонам прилагается. У нас, на последней зоне, начальник режима им грешил.

– Понятно, – сказал подполковник Соколовский.

Сейчас он услышал то, что и хотел. Показания опытного щипача совпадали с его версией о внуке убитого старика Антона Петровича Рыбакова, о старшем лейтенанте спецназа ГРУ, или, как он теперь официально назывался, спецназа Главного управления Генерального штаба, Александре Алексеевиче Рыбакове.

Ну а на слово «лексикон», произнесенное щипачом, как и на выражение «встречное уважение», Сан Саныч постарался внимания не обратить. Он давно уже привык к тому, что уголовники считают себя высокоинтеллектуальными людьми и всячески стараются это подчеркнуть, как уж могут. Поэтому некоторые из них и вставляют в свою речь термины, не так уж и часто употребляемые в обычной жизни.

– Сколько ему, на твой опытный взгляд, лет? – спросил Сан Саныч.

Он ожидал услышать что-то о молодом парне и весьма удивился ответу:

– Да я так думаю, что постарше меня будет годков эдак на десять.

– С чего ты взял?

– Выглядит он так. Лысина больше моей. – Спиридонов уважительно погладил сверху вниз свою маковку, сделал это с любовью, почти с нежностью. – Только голова у меня круглая, а у него вытянутая, продолговатая. Моя, скажем, тыква, а его – дыня. Лоб высокий, морщинистый. Да и у глаз складки собираются.

– Ну, лысину можно и приклеить. Такие парики тоже бывают. А уж морщины гримерным лаком собираются там, где нужно. Я тебя могу за пару минут на сорок лет состарить, если понадобится, глубоким стариком сделаю. Так этот тип и поступил.

– Не скажи, начальник. Я видел, как он в машину садился, по движениям возраст определил. Старше меня он. Это точно. На голову у него вязаная шапочка была надета. Я просто видел лысину, когда он пальцем край шапки загнул. Вот так. – Арестант показал то самое движение.

Оно походило на привычный жест, каким люди обычно очки на носу подправляют.

Но Сан Саныч допустил и то, что это был жест умышленный, чтобы пустить следствие по ложному следу, показать лысину, которой в реальности не существует. Снимет человек парик и волосатым станет. А ты, подполковник юстиции, давай, ищи своего лысого. Любой опытный преступник просто обязан постараться быть не узнанным. Кроме тех, разумеется, кому зона как мать родная, хлопочущая на домашней кухне.

А уж о спецназовцах и говорить не приходится. Старший следователь совершенно справедливо считал, что любой из них был приучен сначала досконально просчитывать каждый свой шаг и только потом делать его. А уж про умение пользоваться гримом подполковник предпочел вообще не размышлять.

– Понятно, гражданин Спиридонов. Фоторобот составить поможешь? – На положительный ответ и помощь уголовника Сан Саныч не очень и рассчитывал, однако задал этот вопрос.

– А что мне с этого будет? Вообще-то, у нас ментам помогать считается западло. Ты, следак, обязан это узнать раньше, чем предложить мне такое, – проговорил арестант.

Он словно бы на скандал нарывался, почетный для рецидивиста, не желающего сотрудничать с ментами, способный вызвать только уважение к нему, среди таких же персонажей, как и он сам. Но, видимо, презрительное отношение к цветному нанимателю уголовника подвело.