Жизнь впереди

Заводской автобус вскоре повез тридцать семь человек в далекий край Москвы. Алеша всю дорогу надоедал своим пионерам. Он поминутно окликал их по именам, требовал, чтоб не шумели, не перебегали с места на место. Ребятам доставалось, потому единственно, что их вожатый сильно затруднялся в разговорах со своей гостьей.

Но вот за стеклами автобуса мелькнула станция метро «Завод имени Сталина». Алеша стал объяснять, что и налево и направо, всюду, куда только хватает глаз, — это завод, его корпуса, его теплоцентраль, его многоэтажные жилые здания, его бульвар с молодыми липами и многочисленными пышными цветочными клумбами… Конечно, сейчас здесь никаких цветов, один снег. Но весной и летом это самый цветущий, полный аромата край Москвы.

Так Алеша вступил в исполнение обязанностей старшего в экскурсии и в то же время перебрался за черту принужденности и скованности.

За воротами, перед овальным цветником в снегу с фигурой Сталина на гранитном постаменте, экскурсия выгрузилась из автобуса. Детей встретили представители заводоуправления и среди них тот самый инженер-конструктор, о котором говорил Миша Рычков, — Иван Григорьевич Касьянов, лауреат Сталинской премии.

— Ребята! — обратился к пионерам инженер Касьянов. — Вы приехали к нам в знаменательные дни, когда нашему заводу исполнилось ровно двадцать пять лет. Что же здесь было четверть века назад?

Тут он для эффекта помолчал немножечко — и надолго потерял аудиторию. Ребята наперебой закричали ему сами о далеком прошлом завода…

Пустырь… Свалка мусора… Известно!.. Всем известно!.. Московская свалка… Вот что здесь было до революции! А потом были большие сараи, темные помещения с прокопченными стеклами, с деревянными верстаками, коричневыми и жирными от всякой грязи. «Правда?» А станки были с трансмиссиями, с допотопными, вращающимися под потолком валами, от которых тянулись к станкам хлопающие ремни. «Правда?»

Инженер поднял руку, взывая о тишине. Он улыбался детям все шире и веселее. Алеша помог ему водворить порядок.

— Прекрасно! — объявил экскурсовод. — В таком случае оставим старину в покое и перейдем прямо к нашим дням…

И вот наконец Алеша ходит по заводу. Исполнилась давнишняя его мечта. Вся неоглядная территория завода имени Сталина открыта перед ним. Он беспрепятственно путешествует по внутренним улицам, переулкам и площадям автомобильного города, просторы которого сплошь залиты асфальтом. Асфальт старательно расчищен даже теперь, в суровую зимнюю пору. На влажной его поверхности, как в чистом зеркале, отражаются высокие корпуса, бульвар, стрельчатые железные решетки, движущиеся в разных направлениях люди, бегущие стремительно машины…

Вскоре само собой получилось, что Анечка и Наташа, Алеша и Толя выделились в особую группу внутри единой экскурсии. Они следовали вместе с малышами из цеха в цех, они внимательно слушали, что говорит инженер Касьянов, приноравливаясь к уровню третьеклассников. Но в то же время вели они и собственные наблюдения, улавливали общую связь бесконечно раздробленных процессов, все ближе, все ощутимее проникались единством колоссального предприятия, где несколько тысяч человек творили сотни и тысячи машин — легковых, грузовых, автобусов…

В зале с кафельным полом, у сверкающей под обильным светом сборочной канавы, вырастали три новых «ЗИС-110». Передняя машина была уже почти готова, — кажется, оставалось только насадить колеса, украсить радиатор рубиновым флажком-эмблемой, установить антенну радиоприемника. На остальных только еще укрепили задний мост и вели подготовительные операции к приему моторов.

Алеша возбужденно показывал товарищам на отдельные детали и объяснял их назначение.

— Наташа! — звал он. — Смотри! Раньше надо было крутить ручку, чтобы поднять или опустить стекло. Верно? Тебе, конечно, приходилось это видеть в такси или в автобусе. Правда? — спрашивал Алеша и, бережно толкая под локоток, подвигал девочку ближе к машине. — Теперь у нас новое. Гидравлическая автоматика! Можно мне самому показать? — обратился Алеша к инженеру Касьянову, и тот, приятно удивленный его осведомленностью, разрешил действовать. — Смотри! — Алеша волновался так, будто он сам был изобретателем этого автоматического устройства и теперь, в ответственный, в самый решающий миг пробы, либо познает победу и восторг, либо испытает всю горечь провала и унижения. — Вот. Смотри! Я только нажимаю кнопку, больше ничего — и…

Широкое стекло, как будто само по себе, мягко и бесшумно стало опускаться. Алеша, торжествуя, отнимал палец — стекло в тот же миг останавливалось; он снова касался крошечной кнопки — стекло продолжало опускаться ниже, и вот оно уже полностью скрылось, оно исчезло в недрах лакированной дверцы.

— Ловко?