Жизнь в стиле диско

Первый день был полон суеты. Заселялись в казарму, наводили там порядок, потом подгоняли под себя полученную форму, пришивали знаки отличия, вымеряя нужное место для шеврона спичечными коробками. Быстро заполнили анкеты в ленинке, маленькой комнатке, выполняющей роль Красного уголка. Такая круговерть под трёхэтажный мат сержанта шла до самого вечера. Анвар был готов отдать долг Родине, но, чтобы этот процесс шёл так трудно, ему и в голову не приходило. Сержант Фоменко! Злобная тварь! Фраза сержанта «Что, в морду захотел?», похоже, станет основой армейской жизни Анвара. Были у Фоменко и другие словосочетания с уникальной формой словообразования, понять которые его мозг мог только приблизительно.

Анвар одевался, пытаясь сделать это чётко и быстро. Чёрт, никогда не справиться ему с дурацкими портянками, которые висели серыми лохмотьями и не давали ногам попасть в убогие кирзачи. Но с сапогами все-таки повезло. Он помнил, что "сапоги и жену выбирают по уму, не тот размер сапог взял – ноги потерял". Поэтому, отбросив ненужную скромность, Анвар насмерть стоял, чтобы ему выдали родной сорок второй размер, иначе мозолей и потертостей не избежать.

– Заправить кровати! Приготовиться к зарядке! И пошевеливайтесь, шнурки!

Понеслось! Весь этот бесконечный день солдаты познавали армейские премудрости: от тонкостей заправки кроватей, до порядка несения нарядов; старшина, не стесняясь в выражениях, целый час вдалбливал в новобранцев различные правила казарменной жизни, которым несть числа. После обеда они дружно просиживали штаны на политзанятиях, конспектируя лекции о международном положении. Усталый, придавленный событиями последних дней, Анвар бездумно записывал что-то в тонкой ученической тетрадке за две копейки. Пустота внутри и какая-то непривычная собственная тупость, как защитная реакция на несовершенства его сегодняшней жизни, не удивляли его.

Вечером, в таком же непонятном оцепенении, он сидел у телевизора, вместе со всеми внимая голосу ведущего новостной программы. Как оказалось, существовали только две телепередачи, которые солдаты обязаны были смотреть – ежевечерняя программа «Время» и «Служу Советскому Союзу» по воскресеньям. Проклиная всё на свете, Анвар еле дожил до долгожданного отбоя. Народ быстро разбежался по кроватям, затих, наслаждаясь счастливыми минутами покоя и тишины, осознанием, что один день армейской службы уже позади.

Анвару, ошарашенному грубостью своей новой жизни, понадобился не один день, чтобы подстроиться под жёсткие, писаные и неписаные, справедливые и бессмысленные, правила воинской части. Он легко смирился с непритязательностью армейского быта, с грубовато-запанибратским стилем общения солдат между собой, с тяжёлыми физическими нагрузками. Кто бы мог подумать, но самым трудным для парня оказался дефицит одиночества, невозможность хотя бы коротенькие полчаса побыть одному. Удивительно, как может тяготить человека жизнь на виду у всех, этот ежедневный непрекращающийся кошмар!

Только через три дня Анвар собрался написать письма домой и Ольге. Начал с письма маме, которая волнуется и ждёт вестей. А как иначе, мама, она и есть мама. Анвар так и видел перед собой её заплаканное лицо. Уход сына в армию стал настоящим ударом для Александры Сергеевны. Ей и отцу он написал весёлое, бодрое письмо. Рассказал о воинской части и царящем здесь невероятном порядке, когда убирается каждый листик вдоль основной дорожки, обсаженной хилыми деревцами. Описал свою казарму с бесконечными рядами двухэтажных кроватей, сослуживцев и грозного сержанта, повеселил рассказом о том, как впервые в жизни чистил картошку и нашёл это занятие ужасающим. Перечитал послание. Кажется, он смог убедить родителей, что всё у него хорошо.

Письмо Ольге далось тяжелей. Нахлынули воспоминания, до слёз разбередили душу. Девочка дорогая! Анвару хотелось бы уткнуться в ложбинку на её груди, вдохнуть земляничный запах нежного девичьего тела. И повторить безумства их последней ночи. Парень вздохнул. Жаркая волна желания захлестнула тело. Почему жизнь так несправедлива?! Он обречён жить без любимой, без её улыбки, без её глаз два невыносимо долгих года.

– Рота, строимся на ужин! Быстрей, слоны недоделанные!

Анвар засунул начатое письмо в тумбочку, поправил ремень. Ну, всё, он готов! Готов снова отведать перловой каши с котлетой из хлеба, голод не тётка! Молодой человек быстрым шагом вышел из казармы, не дожидаясь грозных матерных окриков сурового сержанта Фоменко.

Глава 8