Жизнь в Советском Союзе была...

Воспитателем у нас была пожилая, полная, крашеная в блондинку суровая тетка, большая любительница бижутерии. Вроде как педагог, но всем своим видом она напоминала прожженную торговку из престижного гастронома. А вот с вожатыми, их в отряде было две, в тот раз повезло. Хоть они и не были писаными красавицами, но девахи были интересные, умные — студентки пединститута. Одна была с исторического факультета, и очень интересно, со знанием дела, рассказывала про археологические раскопки. Объясняла нам, например, чем отличаются раскопки курганов от раскопок населенных пунктов. А другая, наверное, филологом. Она классно пересказывала нам литературные произведения. Причем, сообразно нашему возрасту и интересам, она в красках и с деталями пересказала нам произведения русских классиков: "Страшную месть" Николая Васильевича и трилогию про упырей с вурдалаками сиятельного Алексея Константиновича. После такой рекламы, вернувшись домой, я первым делом спросил у брата Юрия есть ли у нас эти повести Толстого и Гоголя. По счастью они в его библиотеке были. Кстати, у Толстого я с удовольствием перечел не только эти страшные истории, но и всю его остальную прозу, а также все юмористические стихотворения.

Среди детишек этой лагерной смены мне запомнились две сестры- двойняшки из какой-то артистической, возможно даже цирковой семьи. Они были похожи друг на друга не больше, чем мы с братом. Одна была темненькая со стрижечкой, я с ней даже немножко дружил, а другая рыжеволосая и кудрявая. Девочки были спортивные, подтянутые, стройные и охотно выступали в самодеятельных лагерных концертах с подготовленными дома акробатическими миниатюрами.

Но в целом "Орленок" нам с Лешкой почему-то не приглянулся, и мы попросили мать на следующий год брать нам путевки только в "Чайку", что она и выполнила уже следующим летом.

3.

В июне следующего года мы с Лешкой записались в 11 отряд. Явно не по возрасту, там брали детей 10–11 лет, а нам было двенадцать, но у этого отряда было несколько приятных особенностей. Во-первых, он был чисто мальчишечий, никаких, понимаешь, девчонок, одни конкретные пацаны. Во- вторых, маленький — всего на два десятка мест. В-третьих, корпус его был на отшибе от всех остальных, рядом с избушкой директора лагеря и ближе всех к бассейну и лагерному пруду. Так что дети из других отрядов рядом с ним не толклись, не надоедали, а директор? Ну что директриса, озабоченная всяческими проблемами, она нам тоже шибко не мешала.

Совершенно случайно в этот же отряд записался и Толик Новоженин из "того двора". Пусть мы с ним до этого не сильно дружили, но были уже знакомы и общались, все же свой человек в отряде.

Воспитателем в нашем 11-м отряде была очень милая и хорошая женщина-учительница одной из железнодорожных школ. Она никогда не кричала на воспитанников, говорила спокойно, и все ее слушались. Если кого она и ругала, то исключительно по делу, так что я вспоминаю только добрым словом. К сожалению, я забыл, как ее зовут. А вот пионервожатой у нас поначалу не было. Вернее, она была, но очень недолго. Мы ее только на стадионе и видели. Потом с ней что-то приключилось, вроде как приступ аппендицита в первый же день смены, поэтому больше мы ее не видели. Но свято место пусто не бывает.

По случаю в нашем пацанском отряде оказалась пара девиц — старшеклассниц. Они не были официально отдыхающими детьми, а приехали в лагерь без путевок, по знакомству. Я и тогда не вникал, и сейчас не знаю, но, видимо, существовала в этом лагере какая-то практика левых отдыхающих по знакомству. Руководящий состав ежегодно был один и тот же. Педагоги часто ездили одни и те же. Все друг друга знали, все либо друзья, либо родственники, либо железнодорожники или просто очень хорошие и нужные люди. Вот и брали, и отсылали в пионерский лагерь своих великовозрастных детей или детей друзей и знакомых. Не знаю, за чей счет они ели и спали, но пионерского распорядка они обычно не придерживались.

Случилось так, что младший брат одной из этих девиц, а звали ее Людмила, был оформлен в наш отряд. Вот Люда и оказалась привязанной к 11-му отряду. Она как бы за братом приглядывала, а заодно и сама отдыхала на свежем воздухе. На каком основании жила в нашем отряде другая девушка я вообще не знаю. Все же железнодорожники, все договаривались без проблем. Питались девушки вместе с нашим отрядом, и жили в нашем корпусе, но не в общей палате, что было бы для них неудобно, а, как и вожатые, отдельно на веранде.

Поскольку наша пионервожатая заболела, а под рукой имелись две почти взрослые девицы, то Людочку официально оформили пионервожатой. Она повязала себе на шею красный галстук и стала на законном основании ходить с нами на утренние линейки.

Как старшие по возрасту, мы с братом автоматом вошли в группу помощников воспитателя по поддерживанию дисциплины и порядка в отряде и стали негласными командирами, решавшими, кто войдет в футбольную команду, а кто станет председателем пионерской организации в нашем коллективе.