Жизнь в нелюбви

— То есть… ты считаешь, что это он в Москве мне кислород перекрыл?

Алексей гневно стукнул по стене:

— Вот же сволочь старая! Ты уж поверь, Стас, оплатить непоступление — это гораздо дешевле, чем пропихнуть тебя на бюджет. Он когда тебе звонил?

— Как раз перед вторым туром…

— Значит, твоё поступление должно остаться тайной для всех вплоть до сентября. Это понятно?

— Да, скажем, что ведём переговоры в Москве о платном обучении, — кивает Вика.

— Давайте московские телефоны, я с вузами переговоры взаправду проведу. Если тебя без содействия со стороны отсеяли, то они мне сразу счета выкатят. А вот если твой дедушка постарался, сразу не откажут, но тянуть резину начнут. Я понимаю, Вика, ты спешишь домой, у тебя маленький ребёнок, но, может, вы погостите несколько дней?

— Ну, младшие мои сейчас на даче у Горностаевых, и нянек у них там достаточно. Я не спешу, тем более, есть у меня тут дело. Я предполагала в случае, если Стас поступит, купить ему жильё в Москве. Ясно, что теперь покупать надо здесь. Только неспокойна у меня душа. Во-первых, меня напрягает то, что среди своих в Новогорске оказался дедов информатор. Это большая печаль, не так уж у нас много близких. Во-вторых… а если эта гадина не угомонится? Я вдали от сына жить спокойно не смогу!

— Понял тебя, встал вопрос о переезде. Будешь продавать всю вашу недвижимость в Новогорске и покупать жильё для всей семьи? Я посодействую, по крайней мере, организационно, но могу и финансово.

Через несколько дней они вернулись домой и стали вовсю отдыхать. Вика только ещё раз напомнила:

— Стас, с Танечкой не откровенничай!

— Да помню я! Танечка скажет маме, а мама всему городу. И как только у такой дуры дочь умной выродилась?

Вика в ответ только вздохнула.

За время их отсутствия показали по местному телевидению сюжет о Вике и Наташе. Откликов было много, но информации ноль. Никто не вспомнил «лишнего» ребёнка, никто не вспомнил Викиных родителей. Попытались семьи братьев на неё накинуться за дискредитацию светлого образа матери, но Вика показала зубы. Заявила, что, если угрозы не прекратятся, она на них СМИ натравит. Когда мать в дом чужого ребёнка привела, парни уже взрослыми были. Не участвовали ли и они в киднеппинге?

Будущие сваты тоже такую публичность не одобрили. Сватья особенно возмущалась тем, что в случае, если настоящая Вика найдётся, она может претендовать на квартиру родителей. Вика только глаза закатила.

Накануне отъезда Танечки на дополнительные вступительные испытания они пришли в гости, и одноклассница опять клевала мозги, чтобы бросал своё актёрство и присоединялся к ней. Стас только посмеивался. В какой-то момент Вика не выдержала, подошла к сыну, положила ему руку на плечо и спросила девушку:

— Танечка, а дедушка обещал тебе гарантированное поступление только если ты Стаса с собой потянешь?

— А что такого? — вылетело у мамаши. — Вам такой вуз на блюдечке подносят, а вы кочевряжитесь! А у Танечки это с детства мечта!

— Ма-ам, — пискнула дочь умирающей птичкой.

— Ясно, Танечка выгодно продала детскую мечту Стаса, чтобы купить свою…

Стас некоторое время сидел неподвижно, потом повернул голову, прихватил лечащую на его плече руку и поцеловал:

— Правду ты сказала, мамочка, наивный я у тебя. А ты у меня умная. Ничего, жизнь меня постепенно учит. А пока, дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?

Мамаша заверещала, папаша прошипел ей: «Молчи уж, дура!» и повернул к выходу, Танечка, даже не пытаясь оправдаться, молча последовала за ним. Вправду умная.

Стас делал вид, что всё нормально, но Вика понимала, как ему тяжело. Старалась то отвлечь, то развлечь, то работой загрузить. Потом вылилось у неё:

— Вот не знаю, как правильно детей воспитывать! Сама в нелюбви росла, поэтому не могу себе представить глубины твоего разочарования. В твоём возрасте меня никто не мог предать, потому что изначально не впустила бы никого в своё сердце. А вот лучше ли это?

— Нет, мама, у меня это просто ошибка. Принял деловые отношения за любовь. Переживу. А без твоей любви нам никак. И мы тебя любим.

Они с рынка возвращались. Четыре пакета тащили, до ворот, куда такси подъедет, ещё метров пятьдесят. Поставили пакеты, встали передохнуть. Тут пожилая женщина подошла:

— Вы извините, вы ведь Наталья… Виктория… словом, из той давней истории? Может, я и не к делу, но не могла ли Вика пропасть чуть ранее смерти отца, — она поглядела на усталое лицо Вики и зачастила. — Понимаете, я в конце той зимы с маленьким сыном в травматологии лежала. Он с переломом… ну, неважно. И тут привезли из «Сераля»… вы, конечно, не знаете, но был в начале девяностых такой шалман бандитский. Пожар там случился, и много было пострадавших: травмы, ожоги. Погибло тоже много. А среди пострадавших была девочка лет трёх-четырёх. Как звали, я не помню, вроде, и не говорила она от шока. Так вот, родители её так и не объявились. Говорили, что после лечения её в детдом определят. Ну, всё сказала, если не так, извините.

Она развернулась и пошла на выход. Вике стало неловко, и она крикнула вслед:

— Я проверю её! Куда вам сообщить?