Жизнь в Древнем Египте

Хранящаяся в Лондоне колоссальная голова Аменхотепа III, которая запечатлела грубые черты лица этого монарха, приятная улыбающаяся голова царицы из Гизы, которая, как теперь считают, изображает супругу Хоремхеба (став царем, полководец Хоремхеб «вступил в брак с царевной Мутноджмет, сестрой жены Эхнатона».История Древнего Востока. М., 1953. С. 257. —прекрасная статуя Рамсеса II, находящаяся в Турине, которая, судя по неархаичной одежде царя, явно изваяна с натуры, – эти произведения имеют ценность не только как элементы декора. У нас есть также одна маленькая статуя времен попытки реформы при Эхнатоне, которая позволяет нам увидеть, что истинный художник мог разглядеть хорошие стороны этого введенного царем нового стиля.

Среди статуй частных лиц эпохи Нового царства, особенно деревянных статуй, есть, кроме механически выполненных работ, по меньшей мере несколько таких, которые очень интересны. Группа «родители и дети» снова стала любимой темой; кроме того, при XVIII династии возник новый мотив в изображении одиночных фигур – человек, который сидит на низкой скамейке, почти на уровне земли, завернувшись в свои одежды так, что видны только голова и ладони. Однако мы не можем отрицать, что даже в этих хороших статуях Нового царства богатая одежда и сложная прическа часто прорабатываются старательнее, чем даже лицо; и мы не должны оставить без осуждения то, что традиционные ошибки египетских скульпторов, особенно никуда не годное изображение ладоней, сохраняются даже в тех работах этого периода, которые в остальном хороши.

Чтобы оценить произведения египетского искусства по достоинству, совершенно необходима определенная тренировка глаза – из-за особенностей стиля, в котором выполнены большинство из них. Однако даже самые неопытные из нас могут оценить одно их качество – технику исполнения. В умении владеть материалом египтяне, возможно, шагнули дальше всех других народов; они умели «покорять» тот камень, который сильнее всех сопротивляется обработке, – красный и черный гранит и даже диорит, который тверд как железо. Отчетливость деталей и гладкость поверхности, которых эти скульпторы добивались на таком материале, а также великолепная полировка, которой они завершали отделку статуй, таковы, что мы, современные люди, вряд ли можем соперничать с ними, даже используя все средства, которые есть в нашем распоряжении. Это высочайшее техническое мастерство, возможно, достигло при Новом царстве своей вершины, хотя уже при IV и V династиях многие художники были в состоянии творить в этом отношении чудеса: об этом свидетельствуют диоритовая статуя царя Хафры (Хефрена) и маленькая статуя из того же материала в Берлинской коллекции.

Тем не менее египетскому скульптору было небезразлично, с каким материалом работать. Не случайно среди имеющихся у нас статуй те, которые гораздо лучше остальных, выполнены из дерева или известняка: за время долгого и утомительного труда, необходимого, чтобы справиться с гранитом или диоритом, мастер терял значительную часть своего вдохновения. Египтяне сами знали это, и, если кто-либо из них выбирал, особенно для общественных монументов, самый твердый камень, он делал это по причинам иного рода. С одной стороны, он желал использовать «вечные камни», чтобы монумент существовал бесконечно, и этим увековечить имя и образ монарха; с другой стороны, его радовал красивый цвет этих благородных видов камня, который становился заметен после их хорошей полировки. Как высоко египтяне ценили это свойство твердого камня, они показали тем, что сделали этот материал единственным исключением из правила, которое применяли ко всем остальным: только твердый камень они не окрашивали[378]. Что все статуи, рельефы и элементы декора надо раскрашивать, египтянам не казалось само собой разумеющимся, и, кроме названных выше ценных пород камня, они почти никакой материал без краски не оставляли. Таким образом, египетские скульптуры и постройки в своем нынешнем неокрашенном виде производят на нас совершенно иное впечатление, чем первоначальное, которое они должны были вызывать по замыслу своих создателей; но неизвестно, хуже или нет для них эта перемена.