Жизнь в диссонансе (ЛП)

Она вновь обратила взгляд на документ о смерти Нотта, пропуская заключение о суициде, чтобы прочитать сам отчет. «…пятого мая… в спальне в поместье Ноттов… в течение пяти часов. Свежих ранений не обнаружено, самые последние получены в битве за Хогвартс. Губы золотистого цвета с чешуйками…»

Сердце застучало со страшной силой, Гермиона сгребла кипу документов в сторону, даже не заметив, как парочка свалилась со стола. Она пролистала стопку до конца, раскрыла ящики и наконец-то нашла нужную папку. Шлепнув ее поверх отчетов о Нотте-старшем, Гермиона переворачивала листы, пока не добралась до сообщения о смерти. «…предположительно с применением физического принуждения ввиду того, что следов магии на жертве не обнаружено. Костяшки… губы золотистого цвета, разъедены».

Убористый почерк расплывался перед глазами, мысли перескакивали с одной на другую.

— Господи, — пробормотала она.

Пятого мая Драко находился в тюрьме, да и не думала Гермиона, что это сделал он. Он сказал, что создал яд, и хоть существовала возможность, что яд создавали и раньше, ее нынешние находки не были похожи на совпадение. Теодора Нотта арестовали третьего мая, поэтому он выбывал из подозреваемых, но скорее всего именно он сообщил кому-то о яде в сейфе Драко. Тому, кто отправил Нотту поэму и спрятал что-то в его доме. В доме, доступом к которому без ведома Министерства должны были обладать исключительно его сотрудники и члены семьи Ноттов.

За всем этим определенно стоял Пожиратель, чьей ненависти к Малфоям хватило, чтобы пойти на убийство Нарциссы и обречь Люциуса на медленную смерть. То были деяния из ненависти, порожденной предательством. А учитывая выступление Люциуса перед Визенгамотом и спасение Гарри Нарциссой, злоумышленником мог быть любой Пожиратель. Если брать в расчет еще и яд, и попытку свалить на Драко смерть матери, он, возможно, старался не прибегать к использованию палочки, потому что след от нее был занесен в базу. Однако не каждый Пожиратель мог пройти сквозь охранный барьер поместья, создать яд такого уровня, от которого пострадали Люциус и жена Клива, и не полениться оставить что-то для Теодора. Если бы Теодор считал Драко виновным в смерти старшего Нотта, намеки на это нашлись бы в азкабанской переписке. Единственный подходящий подозреваемый был мертв.

Очень кстати мертв. Его объявили погибшим сотрудники отдела правопорядка, стремящиеся как можно быстрее после победы поймать оставшихся последователей Волдеморта. Погибшим от той же самой пыльцы, с помощью которой убили Нарциссу Малфой. Пыльцы, о которой Нотт мог узнать от сына и до которой мог добраться, пока Драко учился на седьмом курсе, а в Малфой-мэноре властвовал Волдеморт.

«Ему нужна месть». И Драко, который до сих пор не появился, хоть отец его и был исцелен, тоже искал отмщения.

(Декабрь 2000)

Драко поставил коробку на стойку и оглядел остальные, раскиданные по кухне, убеждаясь, что все приготовил. Перенести содержимое подвала и сарая было труднее всего, и от постоянной аппарации теперь кружилась голова. Прошедшая ночь и переезд совершенно его измотали, и от усталости путались мысли.

Стоило бы упасть в кровать и заснуть, но Драко аппарировал в подвал, чтобы приглушить хлопок. С трудом переставляя ноги, он поднялся по лестнице и прошел через дом, но звук тяжелых шагов ее не разбудил. Драко избавился от всяческих признаков своего пребывания в доме, за исключением кровати и Грейнджер, и больше не имел ни малейшего желания шевелиться. Ее запах, пропитавший простыни, отвлечет его не хуже самой Гермионы.

Он пока не собирался переезжать, другой дом служил ему запасным вариантом на случай, если кто-то обнаружит этот. Грейнджер лишила его выбора. Если придется, он вернется в этот дом, желательно убедившись, что она перестала его здесь ждать, хоть и тайные посещения Грейнджер привлекали его больше возможности появления тех, кто его искал.

В свете солнечных лучей ее кожа была бледна, а волосы спутаны от сна и его рук. Если бы он лежал рядом, ее нос прижимался бы к его шее, волосы лезли бы ему в лицо, а ее дыхание, поначалу прерывистое, позднее бы подстроилось под его дыхание. Порой Грейнджер во сне разминала пальцы о его икры или ворчала, что он какой-то неудобный, а утром никогда этого не помнила. Она всегда считала, что они просыпались там же, где и заснули, но Драко знал, что они то подкатывались друг к другу, то отодвигались, и так всю ночь.

Любые аргументы за их отношения рушились под влиянием фактов из прошлого, а придерживаться фактов нравилось им обоим. Однако Грейнджер обладала привычкой игнорировать факты, когда те не совпадали с нужным ей заключением, а Драко был довольно хитрым и амбициозным, и потому при желании изыскивал обходные пути.

И из-за Гермионы Грейнджер он это желание чувствовал. Все было именно так, как она однажды сказала: они неизбежно сблизились, и эта неизбежность была испытана и стала незыблемой. Грейнджер открыла в нем часть личности, к которой он довольно-таки привязался.