Жизнь в диссонансе (ЛП)

— Да не думаю я, что это ты, — сорвалась Гермиона, потому что устала из-за его взглядов чувствовать себя в чем-то виноватой, хотя вот ее совершенно не за что было винить. Но каждый раз, опустив глаза и напомнив себе об этом, она вновь смотрела на Малфоя, и чувство вины сжимало ей грудь. Если уж на то пошло, страдать этим должен Малфой.

— Я вижу. С моей-то вереницей тел — сочтешь мои слова признанием? Может…

— Если бы я верила, что ты убийца, я бы уже десять раз тебя арестовала! — прокричала Гермиона. — Мы бы здесь даже не оказались, потому что я бы оглушила тебя еще на той улице!

Малфой задержал на ней долгий взгляд, затем посмотрел на зажатую в руке черную шерстяную вещь. Ее мантия — Гермиона про ту совсем забыла. Он перекинул мантию через предплечье, разгладил пальцами складки и поднял голову. Малфой выглядел бесстрастнее, чем чувствовал себя на самом деле. Гермиона это знала.

— Так почему мы здесь?

— Что?

— Почему ты не выполняешь свою работу?

— Выполняю.

— То есть, знай в Министерстве, что прямо сейчас ты стоишь со мной в отеле без малейшего намерения связать меня и бросить в тюрьму, там бы решили, что ты выполняешь свою работу?

Ее скорее перевели бы на испытательный срок и отстранили от дела. Гермиона глубоко вдохнула, чтобы чем-то заполнить молчание, пока Малфой не возомнил о себе невесть что.

— Я выполняю свою работу. Моя обязанность — найти убийцу и выяснить его мотивы. Собрать факты. И я сомневаюсь, что у меня получится, если ты окажешься за решеткой.

— Так было бы проще.

Она деланно хмыкнула.

— Если бы ты поделился информацией.

Все было бы проще.

— Если бы ты меня арестовала.

Гермиона вскинула брови. В какие-то дни одной лишь этой фразы ей было достаточно, чтобы так и поступить. В другие она бы утащила его в свою квартиру, чтобы напоить незаконно приобретенным Веритасерумом. Все зависело от того, насколько сильно он сидел у нее в печенках, — а сидел он там всегда.

— Ты пытаешься меня убедить?

— Я пытаюсь понять почему.

— Я уже сказала. — Под испытующим, оценивающим взглядом Гермиона поежилась. — Тебя приговорят на основе свидетельских показаний и прошлого. Я пытаюсь найти доказательства.

Ради него. Ради него, ради него, ради него, а он ни капельки не помогал.

Несколько секунд Малфой смотрел на стену, а когда перевел взгляд на Гермиону, ей словно полоснули по сердцу. В выражении его лица было нечто до боли, мучительно знакомое. Нечто такое, отчего безотчетно захлестывало паникой и страхом. Словно бы в этот самый, наиболее нужный момент она забывала что-то очень важное, что не одну неделю сохраняла в памяти.

— Кого и где убили?

— Если ты расскажешь, что происходит…

— Не могу. Пока нет.

В Гермионе вновь пробудилась злость.

— Так мне придется ходить за тобой и непонятно как связанными людьми и компаниями…

«…и считать трупы, и врать коллегам, и страдать бессонницей, и…»

— Вообще-то…

— …клясться, что ты не виноват, но ничем мне при этом не помогать…

— Так не помогай! — рявкнул Малфой. — Я не хочу, чтобы ты лезла…

— …зачем ты пришел в клуб, ведь он же явно связан с…

— У него то, что мне нужно! Я…

— Компонент противоядия?

Драко раскрыл рот, закрыл и прищурился. Они одинаково ненавидели, когда их застигали врасплох.

— Я сказал тебе — отступи. Ты вообще не должна была приходить сегодня в клуб. Эти люди опасны…

— Уж поверь, я знаю кое-что об опасных людях, и я не собираюсь отступать! Если это какой-то яд, мне нужно знать, пока вещество не распространили…

— Его не распространяют! С его помощью он получает то, что хочет, то есть мстит, а не захватывает ми…

Малфой оборвал себя, а Гермиона постаралась стереть с лица все эмоции. Постаралась выглядеть настолько же незаинтересованной, насколько ему самому удавалось отстраняться именно в те моменты, когда это бесило ее больше всего. Но, вероятно, сильное любопытство Гермионы сложно было спрятать, либо же Малфой знал ее достаточно хорошо и не верил, будто какая-то деталь разговора ускользнула от ее внимания. Не в этот раз.

— Не лезь…

— Что за он?

О’Киф? Или его отец? После войны Люциус никому не мог насолить, значит, всплыли прошлые грехи, да и О’Кифа к тому же нельзя было назвать добрым малым.

— Мстит? За… за… — она склонила голову: за прошедшие полтора года был только один случай, связанный с темной магией, местью и кучей других составляющих. — Уайетт мертв.

— Хорошо.

— Так Уайетт…

— Мне плевать на Уайетта, — прорычал Малфой.

— Сложно поверить!

— Да потому что тебе запудрили мозги!

Гермиона приоткрыла рот, Малфой клацнул зубами и, запустив руку в волосы, потянул за концы.

— Я сказал тебе — не лезь в…

— Это министерское дело, Малфой, его нельзя…

— Тогда передай его другим, — выдавил он сквозь сжатые зубы. Ей было непонятно, почему ее роль в расследовании так его злила.

— Да, чудесно получится: все усилия насмарку, а тебя упекут в тюрьму. Другой мракоборец не даст тебе разгуливать…

— Пусть попробуют остановить…