Жизнь в диссонансе (ЛП)

— Ладно. Чего ты вообще жаловался? Считай, что каждый раз, как выходишь из дома, у тебя начинается приключение.

Драко ответил мрачным взглядом.

()

За стеклом заскреблись, что-то щелкнуло, и Гермиона обхватила основание палочки, но доставать ее не стала. Ей было любопытно, как он проникнет внутрь, и в итоге она пришла к выводу, что подлететь к окну будет проще, чем пробираться мимо персонала Святого Мунго. Скорее всего, он частенько наведывался в палату, раз знал точное расположение одного из тысячи окон, рядами тянущихся по стенам больницы.

Гермиона беспокоилась, что ни местная сова, ни слухи до него не дойдут. За прошедший год она не раз отправляла ему письмо с отслеживающими чарами, но никаких писем он, видимо, не получал. Или Малфой их проигнорировал. Статью в газете напечатали маленькую, затерянную среди других объявлений, но раз он появился, значит, нашел ее.

Распахнулась створка, впуская холодный ветерок, и в палату залетел окутанный в черное человек. Он направил рукоять метлы вперед и, коснувшись пола, перекинул ногу через древко. Как только Гермиона поднялась, Малфой повернулся к ней — лунный свет с одной стороны озарил его нос и губы — и стянул капюшон. Он не удивился ее присутствию, но и счастлив не был, как, впрочем, и предполагалось.

— Как бы ты нас ни ненавидела, не ожидал, что ты до такого опустишься, Грейнджер. Тебе с такими амбициями место в Слизерине.

Гермиона едва не закатила глаза.

— Какая еще ненависть? По-моему, с ней мы уже давно разобрались. — Он всегда был склонен драматизировать. — А мои амбиции направлены на благо, а не на личную выгоду, так что Слизерин ни разу не мой факультет.

— Вранье, раз ты отрезаешь моего отца от единственного, что поддерживает в нем жизнь, — сорвался Малфой. — Я…

— Кто сказал, что это я…

— Не вешай мне лапшу на уши. Я…

— Малфой, его никуда не переведут.

Он застыл, впившись в нее взглядом, будто искал ответы, не задавая вопросов. Вена на его виске вздулась, и у Гермионы сложилось впечатление, что в этот раз в отличие от предыдущих Малфой не вынул палочку, потому что сам себе не доверял. Он был в ярости, и если бы в статье говорилась правда, у него была бы на это веская причина. В Святом Мунго работали лучшие врачи.

— Ты же подписал бумаги, по которым больница запрашивает деньги из ваших хранилищ, когда нужно оплатить счет. Соглашение продолжает действовать, пусть даже никто не видел самого подписания, ведь подпись совпадает с имеющейся в «Гринготтсе».

Малфой едва ощутимо расслабился. Градус ярости снизился до злости, не такой убийственной, но по-прежнему неуправляемой. Подобной урагану, который бушует, но уже не грозит унести с собой весь дом. За время перебранки Гермиона чуть успокоилась, но все равно не отрывала от него глаз.

— Мне нужны ответы, — заявила она. — Я знаю, что ситуация выходит за пределы одной лишь «Эйфории», так что рассказывай, пока не стало хуже.

— Не твое дело, что…

— Нет, мое.

— Просто…

— Я веду это дело.

Малфой склонил голову, глядя на нее с каким-то тяжелым удивлением, отчего Гермиона встревожилась.

— Так ты поэтому за мной бегаешь? Опустилась аж до такого, — он обвел рукой палату, — пытаешься во все засунуть нос. Потому что занимаешься моим делом. Работаешь.

Некий оттенок в его голосе так и подстегивал начать все отрицать. Подстегивал желание разобраться, почему его мог задеть тот факт, что ее интерес обоснован только лишь делом. Но обо всех этих причинах у нее больше не было сил думать.

Гермиона задрала подбородок.

— Да.

Малфой ступил ближе, она шагнула назад, врезавшись в стул. Гермиона нащупала за спиной диванчик и двинулась его обойти.

— Других причин нет, — твердо добавила она. Малфой сделал еще шаг. — Ты уже не раз нарушил закон. — Шаг вперед, шаг назад. — Тебя ждут юридические последствия. Ты…

— Чего боишься, Грейнджер?

Когда он шагнул еще раз, она устояла на месте, но отклонилась на следующем его шаге.

— Ничего.

Ее многое пугало, но прямо сейчас она опасалась того, что он намеревался сделать. Этот взгляд был ей знаком. Он приходил в воспоминаниях в самые неожиданные моменты: когда Гермиона мыла посуду, поднималась с кровати или оказывалась под дождем. Такой взгляд выжигал в чужом мозгу отпечаток на память.

Временами Гермиона чувствовала себя бокалом, закрытым броней из бетона: даже если устоят окружающие стены, стекло несомненно разобьется. А она всеми силами старалась выстроить эти стены, подойти к делу не дрогнув, но Драко привычно препятствовал ее благим намерениям, когда те не совпадали с его намерениями. Наверняка он думал о ней так же.

— Больше года прошло, и…

— Знаю, — отозвался Малфой и поцеловал ее.

Настойчивое касание губ, теплых, мягких, сухих, сердце стукнулось о ребра и заболело. Гермиона отшатнулась, выставила руки, сталкиваясь с теми, которые потянулись к ней, оттолкнула. Поцелуй не заслуживал настолько сбитого дыхания. Ее саму пошатывало.

— Не смей! — закричала она, отступая, отгораживаясь от него пространством, дальше, еще дальше.

— Не хочешь переходить на личности? Не трогай моего отца и отдай это чертово дело кому-нибудь другому.