Но когда Экк предложил мне сыграть жулика Жигана -убийцу Мустафы, - меня это обидело:
- Коля, а почему ты думаешь, что я должен играть Жигана?.. Жулика и убийцу?
- Во-первых, - ответил он - потому, что ты не похож ни на жулика, ни на убийцу тем более!
А во-вторых, ты будешь в паре с Николаем Баталовым. Он будет играть начальника коммуны. Вы разные, вас нельзя спутать.
Да, конечно, Николай Баталов другой - это смуглый брюнет с очаровательной улыбкой, немного курносый, с задорными, умными глазами, которые сверкали, когда он смеялся. Это был замечательный актер Художественного театра. Я задумался.
- Нечего думать, по рукам, и все! Пробовать тебя я не буду... - заключил Экк.
Экк меня не убедил, а заинтересовал, увлек, и я согласился играть Жигана, несмотря на то что у меня уже был подписан договор с режиссером Ю. Райзманом, который ставил свою первую картину "Земля жаждет". У нас была с Райзманом хорошая дружба - мы часто тихо и подолгу беседовали с ним о будущих картинах. И вот он предложил мне играть комсомольца, простого, ясного, такого прямолинейного парня. А тут Жиган - что-то сложное, тоскливое и беспокойное.
Я постарался Райзману все объяснить, он молча выслушал и хмуро ответил:
- Хорошо. Я могу освободить тебя и от картины, и от дружбы! Меня это очень обидело, мы расстались. И я остервенело стал сниматься в "Путевке в жизнь".
”Для чего я на свете родился?”
Картина была первой художественно-звуковой, которую снимали по системе инженера Тагера. Тогда звук начали снимать на двух системах: ленинградцы снимали по системе инженера Шорина; москвичи - по системе инженера Тагера -энтузиаста, восторженно-беспокойного человека, который всегда присутствовал на первых наших съемках и первом прослушивании актерских голосов.
19 м. Жаров
Записали пробу моего голоса. Я пел песенку:
Голова ли ты моя удалая,
Долго ль буду тебя я носить!
под аккомпанемент трио гармонистов из театра Мейерхольда, Макарова, Попкова и Кузнецова и двух гитаристов.
Техника звуковой синхронной съемки была тогда
"фантастической". На съемочный аппарат, после того как оператор навел фокус и приготовился к съемке, чтобы в микрофон не попадал его треск, надевали бокс. Это было громоздкое сооружение из свинца с войлочной прокладкой; его подносили на носилках и накрывали съемочный аппарат сверху. Только после этой операции начиналась синхронная звуковая съемка. Бокс был настолько тяжел, что штатив съемочного аппарата часто не выдерживал - ножки раздвигались, и под тяжестью бокса аппарат "садился". Все начинали сначала, иногда по нескольку раз. Но все были энтузиастами, и беды никого не угнетали. Тагер с азартом брался руководить надеванием бокса, и неудач от этого было еще больше.
Как оператор Пронин ни уговаривал закутать одеялами свой аппарат, клянясь "всеми богами", что треска не будет -Нестеров, звукооператор - это была новая профессия -- ничего не хотел слушать, ужасно волновался и требовал, чтобы бокс был обязательно надет на аппарат. Бокс в конце концов водворялся на аппарат, и начиналась съемка.
Я пел свою песенку:
Эх, судьба ль ты моя роковая,
Эх, долго ль буду на свете я жить.